Сибирские огни, 1964, №6

тельное железо, пронзив лохмотья кур тки , скользнуло по груди и уш ло вниз. Длилось это всего не более секунды, а показалось мучительным часом. Теперь пули прошивают солому, ш урш ат у самого лица, возле ног и спины. Как завороженный леж ит Бакланов в окружении смертельных капель свинца. Наконец, палачи , кажется, уш ли . Но Бакланов лежал не шелохнувшись: а вдруг гитлеровцы стоят там, наверху и поджидают, когда беглецы сами себя обнаружат. Молчит и Соседко. Что с ним ? Ж и в л и ? Бы ть может, тяжело ранен?' Тишина длится около часа. Опасность, видно, миновала. — Владимир! — тихо зовет Иван Иванович . Соседко не отвечает. — Владимир! — снова, уже более громко, окликает Бакланов . Опять все тихо. Только со двора доносится кудахтанье кур , позвякивание- цепи у собачьей конуры . «Неуж ели , у б и л и ?» — пугается Иван Иванович и осторожно пробирается к тому месту, где ночью запрятался товарищ. Но , кажется, солома так громко шуршит, что, должно бы ть , слышно в хозяйском доме. На секунду Бакланов за мирает, не дышит: прислушивается , нет ли поблизости подозрительного шума. И вдруг совсем рядом раздается приглушенное всхрапывание спящего Соседко. Бакланов протягивает р у к у и дотрагивается до теплого голого живота товарища. Владимир сразу встрепенулся . Казалось невероятным , но Соседко спал. Он спал и когда немцы прощупы вали солому, и когда стреляли . Начался день, томительный, долгий, голодный. За стенами сарая то и дело раздавались выстрелы , слыш ался г у л моторов, грубые окрики. К аж ды й час , каждую м инуту сюда могла ворваться другая груп ­ па гитлеровцев, начать новый обыск, обнаружить их и расправиться та к же. как с майором Черновым. Может и хозяин усадьбы найти их и выдать палачам ... Сначала , когда бежали , прятались, ожидали прихода карателей, голода не чувствовалось. Тепер ь спазмы стали сжим ать живот, во р ту пересохло, поба­ ливала голова. Но надо ждать ночи. Тогда, если будет все спокойно, можно пу ­ ститься «в раздобытки» . Бакланов и Соседко понимали, что здесь им придется сидеть долго. До край­ ности истощенные, они не смогут пройти и двух километров. А дорога впереди длинная и нелегкая. Д а и пускаться, в путь раздетыми, босыми, когда ночью мо­ роз доходит до восьми — десяти градусов, равносильно самоубийству. М инул полдень. Н а улице по-прежнему неспокойно: слыш ится пальба , эсэ­ совские команды. Ф ашисты рыскаю т повсюду, вылавливая беглецов. Иван Иванович осторожно раздвинул солому и увидел над головой желто­ ватый лучик света. Небольшое оконце, перекрещенное железными прутьями ре­ шетки. Совсем рядом, метрах в пятидесяти от усадьбы , проходит хорошо наез ­ женная зимняя дорога. Дальше простирается ровное заснеженное поле. Справа, невдалеке от зимника, точно островок в белопенном море, виднеется одинокая крестьянская усадьба. За обширным фруктовым садом прячется островерхая крыша жилого строения. Кроны деревьев поникли под тяжестью наледи, хлопь­ ев снега. Примерно в полукилометре от этой усадьбы еще такой же одинокий островок, а дальше — третий. За ними опять поле ровное, а на горизонте, упи ­ раясь зубчатыми макуш ками сосен в прозрачное небо, синеет бор. Неподалеку от леса, точно из-под земли , вырываются клубы черного дыма. Бакланов вспомина­ ет все перипетии своего ночного побега, мысленно идет назад. Обратный путь приводит его как раз туда , где дымит труба. Э то Маутхаузен . Там сейчас не осты­ вают печи. Бакланову приходят на память слова эсэсовского офицера, сказанные в Нюрнбергской гестаповской тюрьме: «М ы теперь запрячем тебя туда, откуда уже никогда не убежишь. О ттуда один выход — через трубу крематория вместе с ды ­ мом». А вот и просчитался гитлеровец... Убеж а л ! И не один, всем блоком.