Сибирские огни, 1964, №6

руку. Машина затормозила в полуметре от него. Из кабины высунулся немец-водитель с закатанными рукавами на жилистых волосатых руках. — Куда надо? — спросил он на ломаном венгерском языке. Лейтенант Оттрубаи назвал город. — Пять цигарета! — водитель поднял руку с растопыренными паль­ цами.— Пять. Тогда ехать. — Нету сигарет. — Ш ад е1. Водитель хлопнул дверцей кабины. Мотор взревел. «Фиат» вплот­ ную придвинулся к лейтенанту. Тот не тронулся с места. — Гут!— улыбающийся немец снова высунулся из кабины.— Иди машина. Ехать, ехать! — подбодрил он нас взмахом руки. Мы полезли в кузов. Там сидело двое немцев. Здоровый, как боров, ефрейтор, с маленькими глазками и низким, словно срезанным лбом, и совсем еще молоденький солдатик в очках. Шинель была ему велика, и шея с синими жилками торчала из нее, длинная и тонкая, как у ощи­ панного цыпленка. На полу кузова валялись катушки с проводом, точно такие, как наши. Боров, оказалось, умел кое-как изъясняться по-венгерски. — Связист! — он почему-то оглушительно захохотал.— Мадьярский связист. Германский связист. Камерад. — Грязные какие! — пискнул по-немецки цыпленок и брезгливо отодвинулся от меня.— Зачем Курт их подобрал? Перепачкают всю скамью. — Союзники все-таки,— вступился за нас боров. Цыпленок хмыкнул: — Союзники! Румыны тоже были союзники. Или финны — черт бы побрал всех этих союзников! — Ты осторожнее, музыкант,— предупредил его боров и снова за ­ говорил с нами.— Вы понимать германски? Мы дружно закачали головами: нет, не понимаем, хотя все трое не только понимали, но и сносно изъяснялись по-немецки. Боров не отставал. Он все пытался наладить дружескую немецко- венгерскую беседу. — Камерад нике понимать по-венгерски,— он ткнул пальцем в цып­ ленка.— Камерад только что с хаймат, с родина. А я два года стоять Венгрия. Я пить венгерски вино... Игра, букет, аромат, огонь... М'-м-м!.. Жидкий золото!.. Я спать венгерски девушка... О, тоже огонь! М-м-м...— Он поцеловал кончики толстых пальцев.— Я учить венгерски язык. Быстро-быстро. — Да, есть способные люди,— отозвался капитан Комочин. Ядовитая стрела пущена и в мою сторону. Но я промолчал: что еще было делать? — О, я есть очень способни,— расхвастался боров.— Я знать все трудни венгерски слов. Вот это.— Он набрал побольше воздуху и завел по слогам. — Мэг-эн-гес-тель-тет-ле-нек-кель...2— Он запутался, разо­ злился и сплюнул.— Плохой язык. Дурной. Очень дурной! Я посмотрел на лейтенанта Оттрубаи. У него дрожали руки. — Очень красивый язык! — голос у лейтенанта срывался.— Самый лучший из всех языков. Вот: Мадьяр, за родину свою Неколебимо стой! ‘ Ж а л ь (нем.) 2 С н е у м о л и м ы м (венг.)