Сибирские огни, 1964, №5

зу — Матвей-плотник, еще крепкий, костлявый старик, немецкий офи­ церский френч топорщился на бугристых плечах. Старик услыш ал хруст, повернул голову . Встать не встал и молча дождался, не спеша протянул руку. — Здорово, Степка. Словно вчера расстались, только в сумеречных, усталых глазах за­ теплилась искорка радости. — Садись, Степка. Повечеряем чем бог послал. — Спасибо, дед. — У однорукого сводило скулы. Наступила ночь, и они не замечали, как все вокруг начинало се­ реть, расплываться в тенях. — Вот так, — окончил дед Матвей, выскабливая недоваренное, пригоревшее пшено. — Все под корень. Мужеский пол с четырнадцати лет в Заречных оврагах, а бабы с детьми... бог весть где теперь. Стадом угнали, как овец. Старуха моя там, с ними, и твои, видать... Живы ли? Ветер доносил весенние терпкие запахи. — Ты вот вернулся , а это, что, оставил, значится? — сказал дед Матвей и хмуро к и вн ул на пустой рукав. — Сталинград, дед. Вот мы его держали, и руки, ноги... да что ру­ ки, сколько голов пооставляли там, дед... А сейчас и спросишь: повезло тебе или как? — он хлопнул себя по пустому рукаву. — У меня есть не­ много, нес домой, думаю, обмоем с Настенькой мое возвращение горь­ кое... Хочешь, дед? — он тряхнул немецкой фляжкой. У старика гла з не видно, а солдат все пытается в них заглянуть. — Ну, ладно, — вздохнул Степан, приложился к горлышку, крупно хлебнул несколько раз и протянул деду Матвею. — Бери. Старик поднял голову, отпил, глубоко дохнул в себя, посмотрел в костер и еще раз отпил. А потом посмотрел на Степана и сказал: — Не ты один. Много нас таких. Я в партизанах был, ни дочерей у меня, ни сыновьев, видишь к чему вернулся . Племянник был от сестры, та, что в городе была, замужем, пропал. Братья не жили, умира­ л и один за другим, последний в тридцать втором. Одна сестра и остава­ лась, немец повесил, много для партизан делала, одна она из нашей семьи и вышла в люди , доктором работала. Племянник пошел связным к фронту, так и сгинул... — Это Митька, что ль? На лето все к тебе приезжал? — Толковый был парень... Вспоминается, бывает. Дед Матвей замолчал и уставился в огонь костра. Степан не стал допытываться, о чем он думал и почему молчал. Не до этого сейчас Степану. — И почему я живой? Кому нужно? — спросил он вдруг, ощупывая порыжевший от пы ли носок сапога, разминая его сильными и грубыми пальцами. — Хватит тебе, Степка. Ты радуйся, что вернулся. Тебе жить да жить, — отозвался дед Матвей. — Ж ивой и ладно. И молчи. Хоть один жив человек появился . А то сижу пнем. Ну, думаю, подожду, да и по­ дамся куда-нибудь. А тут гляжу — ломится по бурьяну. Кто такой, ду­ маю. А это ты. Темнело. Свет костра становился ярче, гу л моторов, наоборот, глох . По вече­ рам еще было сыро по-весеннему и прохладно. — Туши костер! — донеслось со шляха , по которому и ночью дви­ гался на запад взбаламученный солдатский поток.