Сибирские огни, 1964, №5

ня на снабжение бросают, то профсоюзный вождь. Вот как, и тут и там успеваю. Иди. А вечером встретимся, отдохнешь, поговорим, прикинем. Идет? У нас найдется местечко, кое-как залепили пробоины. В комнате Вовки старуха все как встарь решила устроить. Он подошел к Дмитрию, обнял его за плечи и, заглядывая в глаза, наклоняясь, тихо окончил: ■— Иди, иди. Как родному рады будем. Живи сколько хочешь. Ж е ­ нись. Все, как положено. Ладно? Кто-то стукнул дверью, сходу заговорил с Дротовым повышенным го­ лосом, резко и раздраженно, и Дмитрий вышел. 2 Вечер стылый, белесый, Дмитрий глядел в окно поверх занавески. В неярко освещенной комнате уютно и тихо — широкая постель со смятым, грубым одеялом, столик, заваленный книгами, книги на полке. И тишина. Со вчерашнего дня Дмитрий находился в отпуске, впервые за три го­ да он взял отпуск и теперь не знал, куда себя деть. Тяга к книгам вне­ запно пропала, он вяло, без всякого удовлетворения думал о двух по­ следних годах работы, о том, что многого добился. Раньше он просто не задумывался, времени не хватало. В жизни, возможно, так и бывает, и здоровому человеку суждено не замечать проходящего времени. С тех пор, как он вернулся в Осторецк и устроился с помощью Дротова на «Сельхозмаш» вначале подсобным рабочим, затем слесарем третьего ра з ­ ряда, в жизни многое переменилось. Он очень хорошо работал, и его сразу заметили, уже через полгода ставили в пример и отмечали в прика­ зах и на собраниях. Он писал короткие письма в деревню деду Матвею, тот с истинно крестьянской обстоятельностью отвечал ему, выводя слова большими корявыми буквами, упоминая всех соседей и знакомых, пере­ давая многочисленные поклоны и подробно расписывая свое стариков­ ское житье-бытье. В одном из писем, вскоре после ухода Дмитрия из де ­ ревни, Матвей Никандрович сообщал мимоходом о женитьбе однорукого Степана Лобова на Марфе-соседке, описывал скромную свадьбу,- где был посаженым отцом. В письмах старика Дмитрий улавливал за корявыми буквами подспудную тоску одинокого, много жившего, очень старого че­ ловека и жалел его. Порой Дмитрий начинал тосковать по старому саду деда Матвея, по людям, оставшимся там, в селе. Изредка они и сами приезжали в го­ род и ночевали у Дмитрия — чаще всего это случалось, когда они задер­ живались на городском базаре дотемна. Дмитрий мог наблюдать, как по­ том в его комнате они бережно складывали вырученные деньги, вслух начинали думать о расходах. Иногда путались, просили его подсчитать, если сходилось, успокаивались и укладывались спать. Через них Дмитрий не один раз приглашал деда Матвея в город, и гот редко приезжал, жил у Дмитрия дня по два, по три. Дмитрий по- прежнему сторонился женщин. После встречи с Юлей он словно забыл о ней, заставил себя не думать. Он часто читал в «Осторецкой правде» статьи Юлии Борисовой, она выступала по вопросам морально-эстетиче­ ского воспитания, и он читал эти статьи, словно никогда не встречался с их автором. Он читал и холодно, бесстрастно оценивал. Прежняя Юля, желанная девушка, умерла для него, это произошло далеко не сразу, он почувствовал даже облегчение, когда это случилось. Он не думал больше о ней. Окружил себя книгами, вечерами пил чай с Дротовым, — он жил у них в комнате погибшего Володьки — его большеглазый и вихрастый портрет висел как раз над кроватью, — и старики Дротовы ни за что не хотели отпускать Дмитрия, предупреждали каждое его желание и бало­