Сибирские огни, 1964, №5

Она еще говорила, близко заглядывая ему в лицо, но дед Матвей уже знал, что все напрасно. Он подошел к ней. — Не трогай его. Пойдем. Она, опустошенная, покорно пошла за ним, все время чувствуя на себе взгляд больного. Если бы она оглянулась, она бы увидела в его неподвижных и темных глазах, сразу переставших моргать, страх. Ему было страшно оставаться. Он поглядел на бессильно повисшие от жары листья, на твердую, высохшую в камень, землю, увидел неподвижное солнце, услышал стеклянное щебетание ласточек. Он стиснул руки, снова заш агал взад и вперед возмущенно и, фыркнув, остановился. За изгоро­ дью опять стояла женщина. — Здравствуй, Митька! — сказала женщина. — Здравствуй, — ответил он. — Ты кто? — Марфа. Он подумал. -— А те, которые здесь были? — Это дед, небось? — Не знаю;.. Дед... Еще кто-то. Все врут, врут. Она прыснула в кулак, морща облупившийся от жары нос. — А ты приходи сегодня ко мне, на зорьке. Я тебя вмиг, небось, вы­ лечу. Придешь? Вон — через одну хату. Видишь, небось? — Ну и что? — У меня самогонка есть. Глотнешь, сразу с тебя дурь соскочит. Он силился понять. Брови у него разъехались, наморщив кожу у вис­ ков, пальцы рук шевелились. Марфа еще раз прыснула и, подмигнув, ис­ чезла в зелени. Он снова остался один, прежнего страха в его глазах не было. В это время Борисова сидела у входа в землянку. Дед Матвей слу­ шал ее рассказ, следя за тонкими нервными руками, теребившими ста­ рую соломенную шляпу. Под конец она заплакала и, стыдясь, небрежно смахнула слезы кончиками пальцев. — При первой возможности опять приеду, — сказала она. — Не береди ты себя. Погодить надо. — Нет, Матвей Никандрович, посоветуюсь кое с кем и приеду. Его ведь лечить надо, серьезно лечить. — Даст бог, пройдет. Смотрю на него, изболелся весь. А подчас не верю — здоровый же человек. Ест, пьет, посмотри вон — ходит. А в па­ мяти... дыры. И понятия не хватает. Юля сжала пальцы, они тихонько и жалко хрустнули. — Нужно предпринять все возможное. Я не верю, чтобы нельзя вы­ лечить. Не верю! Я люблю его, Матвей Никандрович. Дед Матвей сосредоточенно глядел перед собой, и она не знала, слу­ шает ли он, верит ли. Ей так нужно было, чтобы ей сейчас верили. 14 Дмитрий часто просыпался, в темноте начинал прислушиваться к дыханию старика. Ему не нравилось, что старик, вздыхая, ворочался. Не хотелось, чтобы рядом кто-то не спал и,мешал ему думать. Он приходил в ярость. По какому праву ему мешают? Ведь он ничего не требует, ни­ чего ему не надо. Он хотел только одного — тишины. А его не оставляли в покое, вокруг него суетились, спрашивали, приставали. Он не помнил, как попал в это село. Он говорил с людьми, сам не зная, о чем. Он не мог избавиться от людей, их лица мелькали перед ним, непонятные и чужие. И тогда ему казалось, что это не он говорит, а кто-то другой за него. И сегодня опять что-то было. Что? Как? Он помнил только ощуще­