Сибирские огни, 1964, №5

» — Утро доброе, — проговорил старик как мог весело и ровно. В от­ вет молчание, как всегда, и дед Матвей сказал: — Одевайся. Умываться, брат, завтракать. — Старик подал брюки. Он уже приобвыкся с больным, двигался спокойно и медленно. Вся­ кая суета и шум действовали на племянника. Больной посмотрел на брюки, спросил безразлично: — Работать? — Нет, ты, Митрий, отдыхай. Тебе отдыхать надо. Какая там рабо­ та тебе? — Скорей бы, сколько можно, — сказал Дмитрий, торопливо натя­ гивая штаны и отыскивая что-то глазами. — Интересно... — Наработаешься, успеешь. Пошли поедим — остынет суп. Сегодня у меня с мясом. Разговор был окончен теперь до самого вечера, до тех пор, когда нужно будет ложиться спать. Они вышли из землянки. Сухое разгорелось утро. Под старой ябло­ ней белела гора стружки: там у деда Матвея верстак — старик брал мелкую работу на дом. Ему не хотелось упускать из виду племянника, последние дни его оделевали всякие страхи. «Митька сегодня не лежал, а сидел, — тревожно думал старик, разливая суп в миски. — Никогда не было так...» — Вкусно, — неожиданно сказал Дмитрий, ни к кому не обращаясь,, и у деда Матвея ложка повисла на полпути ко рту. Потом он схлебнул, что-то проворчал, незаметно и зорко следя за племянником. Тот вел себя не совсем привычно для деда Матвея. Старика порадовал аппетит пле­ мянника, последние дни он все больше входил в тело. Свежело лицо, ста­ ли заметно выделяться мускулы на груди и на руках. Не дальше чем вчера старик застал у своей изгороди соседку Марфу, с чисто бабьим любопытством пялившую глаза на Дмитрия, и между ни­ ми произошла стычка. Старик обозвал Марфу «коровой» и «бездельни­ цей», она в ответ хохотнула и, показывая глазами в глубину сада, где расхаживал Дмитрий, спросила: — Хорош мужик? — и вздохнула. — Чего бы тебе, старый, соваться? Тебе-то трын-трава, а мне двадцать восемь, мужика моего в первый год убило, небось. Опешив, старик плюнул себе под ноги. — Ну, что тут скажешь, блудня саратовская! — Это что за саратовская такая? — озадаченно спросила Марфа. Дед Матвей не стал вдаваться в подробности, повернулся к языко- ватой соседке спиной. Последние дни настораживали старика. И все резче проступавший румянец на лице, и совсем детская беспомощность, и необычная встрево- женность больного, и свои потаенные опасения и надежды. Съев сейчас суп, Дмитрий сосредоточенно смотрел в миску. Он гля­ дел с большим интересом, дед Матвей скосился туда же. Дмитрий под­ нял голову, в его вроде бы посветлевших глазах появилось какое-то, еще неуловимое, выражение. Они стали осмысленнее, живее. Дмитрий встал, и проблеск надежды у старика пропал. Дмитрий ходил из одного конца сада в другой. Взад и вперед. Точно в нужных местах он нагибал голову, чтобы не зацепиться за ветку, точно в одном месте поворачивал­ ся и снова шагал. Туда •— обратно. Соседи уже привыкли к этому. Дед Матвей наблюдал за племянником издали, тяжело встал и на ­ правился к своему верстаку. Старый, видавший виды солдат, в недавнем прошлом партизан, он мог, не дрогнув, пройти с нищенской сумой за плечами через любой населенный пункт, кишевший немцами. Сейчас ему все чаще становилось не по себе.