Сибирские огни, 1964, №5

Борисова вернулась в город, отчиталась в райкоме и сразу ушла до­ мой. Давно она не чувствовала себя такой усталой и разбитой. Она вернулась в город на второй день после разговора с председате­ лем Зеленой Поляны — ей пришлось проводить собрания еще в трех колхозах, и она их провела лучше, чем ожидала. Она не чувствовала сей­ час удовлетворения, везде видела худые изможденные лица, везде встре­ чала голодных, истомленных людей. Сама ока из тех, кто не сидел в вой­ ну сложа руки, и понимала многое. Такая война не могла пройти бес­ следно. Борисова видела цели, во имя которых стоило терпеть и стра­ дать. Раньше, в семнадцать-двадцать лет, она представляла будущее иначе. Наивные мечты юности казались сейчас просто глупыми. Аккурат­ ная, исполнительная, она научилась верно и быстро понимать обстанов­ ку. Война отняла у нее пять лет молодсти и любимого человека. И всю себя, свое горе, свои воспоминания она утопила в работе, это стало те­ перь) смыслом жизни, только работа могла окончательно вылечить и при­ нести спокойствие, душевное равновесие. Ее быстро заметили и выде­ лили среди других. С ней уважительно, с еле уловимой добродушной иро­ нией здоровался Михаил Михеевич Корчун, первый секретарь райкома, всегда усталый, вспыльчивый сорокалетний человек. Встречаясь с нею, он оживлялся, молодел и шутил о грядущей смене. Он с удовольствием передавал ей свой опыт, знание людей и района. Корчун был до войны веселым человеком. Запущенная болезнь серд­ ца, хроническая усталость и бессонница сделали его раздражительным. Борисова знала его еще по городскому военному подполью и относилась к нему с уважением. Это придавало их отношениям чуть больше интим­ ности, чем следовало. Они не перешагивали грани дружеских отноше­ ний. Борисовой и Корчуну приходилось часто вспоминать боевое и опас­ ное прошлое. Оба они привыкли к тяготам и меньше других кивали на них сейчас. Новые и новые трудности вставали на пути. Не впервые видела Бори­ сова травяной хлеб и большеглазых костлявых детей, пожелтевших от голода, с вялыми замедленными движениями. Иногда она ловила себя на желании тяжело, по-мужски выругаться, а иногда, приезжая из оче­ редной командировки, насмотревшись, она долго, безутешно плакала. Успокоившись, взяв себя в руки, оправдывала все происходившее одной великой необходимостью. Борисова знала и верила — придет лучшее время. Она думала о продолжении святой жертвенности Корчагиных, она читала Маяковского и, глядя сухими глазами в темноту, перешаги­ вала в его «коммунистическое далеко». Там было много счастья, веселья, накормленные, обогретые люди. Она пыталась представить себе все это зримо, образно, перед глазами вставали какие-то сказочные картины, толпы празднично одетых людей, песни, театры, заполненные светом и музыкой, поля спелой пшеницы; она часто ловила себя на том, что всего- навсего вспоминает какой-нибудь фильм. Она пыталась уйти от реально­ сти, и понимала это, и за такую слабость ненавидела себя. Да, оно на­ ступит, такое будущее, оно придет, но для этого именно сейчас нужно быть жестокой и к себе, и к другим. А она этого пока не имеет, недоста­ точно в ней еще такой злости и беспощадности. Вернувшись из райкома, она с трудом проглотила подогретую мате­ рью гороховую похлебку и, невпопад отвечая на ее вопросы, долго сиде­ ла за столом, сцепив руки. Мать убрала со стола, подмела комнату. За открытым окном жаркий вечер, пахнет пылью, дымом, воздух сух, и мать, страдающая астмой, двигается медленно и размеренно. Ей давно нужно* уйти на покой, но она продолжает работать, приходит с уроков еле жи-