Сибирские огни, 1964, №5

— Сможешь, сможешь,— успокоил его Петрович и подбросил в костер сухих веток. Он привык бывать с детворой, хотя его все больше тянуло к парням и девчатам. Но те по причине его маленького роста не торопились при­ нять Петровича в свой круг. Он очень обижался, виду не подавал, что они его интересуют. Особенно рыжая Тоська Лобода, его сверстница и бывшая соученица, все время теперь крутившаяся около взрослых де­ вок, внезапно в один ра з повзрослела, заважничала, перестала его з а ­ мечать. Вот и сейчас среди тлеющих головешек ему мерещились круг­ лые Тоськины глаза. Самому Петровичу нравилось в деревне, никуда он не думал уезжать. И конюхом ему нравилось быть. Хотел лишь вы­ растить такого жеребца, который возьмет на скачках самый большой приз на свете. Он назовет его «Вихрь» и проедет на нем круг почета, и все будут ему хлопать и бросать цветы (он видел это как-то в кино), и никто не заметит его маленького роста, а Тоська тоже будет тонень­ ким голоском выкрикивать его имя и раскаиваться, и ругать себя, что раньше его не замечала. А потом... 10 Война отгрохотала и прошла год назад, страна должна была жить дальше. В разрушенных оккупацией областях было особенно тяжело. В лесах, на дорогах пошаливали — подозревали разбежавшихся власовцев. Дети ходили по прошлогодним картофельным полям, отыскивали редкие сгнившие клубни. Их сушили, растирали в муку и пекли оладьи. От них пахло гнилью, по цвету они темнее подзола. На работе, доста­ вая их из узелков, глядя на них, негромко и сквозь зубы ругались. И ели. Все ждали нового урожая, молодая картошка могла пойти только через месяц. Украдкой от взрослых дети ежедневно обкапывали ку­ сты — проверяли, подрастает ли. Подрастая, картошка становилась всем: из нее пекли хлеб, из нее варили суп, она заменяла молокой мясо. Кто-то на самом шляху подвесил картошку на нитке, а снизу приклеил бумажку: «Картошка удавилась». Прохожие читали и вполне серьезно говорили, что картошка удави ­ лась с горя, стало невмоготу терпеть. Повешенную картошку снял со столба участковый и показал ее Степану Лобову. По словам участково­ го, налицо прямая контрреволюция. Участковый требовал у председа­ теля назвать имена подозреваемых в совершенном преступлении. Степан думал о наступавшем сенокосе, подсчитывал в уме, сколь­ ко косарей возможно выслать в луга. Он плохо слушал участкового, тот разозлился и сказал председателю, что это все сделал кто-нибудь из жителей Зеленой Поляны, и, возможно, рука руку моет, и он, участко­ вый, так не оставит. — Пошел ты к чертовой матери, — внезапно очень спокойно ответил ему Степан Лобов и, загребая пыль сапогами, зашагал прочь. — Ладно, — крикнул вслед председателю вначале опешивший участ­ ковый. — Ты еще вспомнишь! Степан услышал, оборачиваться не стал. Участковый молча глядел в широкие худые лопатки, затем разогнал свой велосипед с облупившей­ ся на раме краской и с залатанной шиной, подпрыгнул, сел и поехал дальше. Он обогнал идущего Степана, намеренно проехал мимо на пол* ной скорости, брызгаясь сыпучей пылью из-под узких колес. Степан чуть посторонился, думая о своем. Вчера на собрании принимали письмо това­ рищу Сталину, в котором благодарили его за счастливую колхозную