Сибирские огни, 1964, №5

Роман очень вяткинский. Он насыщен мотивами, образами, идеями, всю, жизнь волновавшими поэта. В-тридцатых годах его волнует тема интеллигенции и куль­ туры. Особенно судьба той части старой демократической интеллигенции, кото­ рая испытала на себе тлетворное воздей­ ствие старого мира и в решающие годы гражданской войны оказалась временно по ту сторону баррикад. Образ Неруче- ва, его страстная исповедь о муках блужданий по семи кругам буржуазного ада и радости обретенной родины — это кровоточащая правда о судьбах той ча­ сти интеллигенции, к которой принадле­ жал и сам автор. Счастье этой интелли­ генции сейчас в беззаветной службе на­ роду, в полной отдаче своих знаний, ма­ стерства, энергии массам ранее угнетен­ ных, темных людей, которые только пос­ ле Октября стали большими «открытыми глазами» видеть красоту мира и жадно потянулись к этой красоте, к «настояще­ му хлебу» искусства. Как ни драматичны отдельные судь­ бы, общая концепция романа радостна, здесь все пропитано верой и глубоким убеждением, что победил навсегда мир прекрасный и человечный. «Революция — союзница жизни!» — заявляет про­ фессор Толоконников — один из симпа­ тичнейших персонажей книги. Разумеется, критику 60-х годов не­ трудно будет заметить слабости произве­ дения Г. Вяткина. Его восторженность, может быть, покажется не совсем умест­ ной для рассказа о поре, когда впервые явственно стали слышны тяжелые шаги культа Сталина, жертвой которого, спу­ стя год после опубликования романа, стал сам автор. Критик, наверное, посе­ тует на избыток розовых красок и умильную идилличность некоторых эпи­ зодов. Он легко заметит, что автор хоро­ шо исследует душевный мир своих геро­ ев — интеллигентов, но часто теряет свой дар художника-психолога, когда речь заходит о людях нового общества, и тогда сложный реалистический рису­ нок заменяется фиксацией элементарных внешних подробностей, вроде «красных платочков», «голубых и розовых маек», «вихрастых комсомольцев». И все же критик не сможет не заме­ тить правду главного — историзм мыш­ ления художника, его честный пафос в утверждении победы революции, родст­ венный многим лучшим книгам тех лет. Г. Вяткин — один из организаторов литературы Сибири. Он ведет переписку с Горьким по поводу издания «Сибир­ ского сборника», а в 1914 году — по по­ ручению писателей Томска—едет в Пет­ роград для личных переговоров об этог издании с Алексеем Максимовичем. В начале 20-х годов он много делает для организации в Омске журнала «Искусст­ во», а затем журнала «Сибирь» (1925 г.). В 1925 г. сибирские литераторы вы­ двигают идею создания общесибирскок писательской организации. Г. Вяткин вместе с В. Зазубриным и Г. Пушкаре- вым составляют инициативную группу и отдают много энергии созыву съезда си­ бирских литераторов, который и состоял­ ся в марте 1926 года. Г. Вяткин охотно берет на себя руко­ водство литературными кружками, отда­ вая этому много сил. Воспитание «лите­ ратурного молодняка» он считал своим кровным делом. Немало литераторов Омска, Томска, Новосибирска выросли при тактичной помощи этого влюблен­ ного в слово и хорошо знавшего его тай­ ны мастера. «Десятки и сотни авторов. Тысяча рукописей...» — так начинается статья «Около литературы», в которой Г. Вяткин рассказывает о своем опыте редактора и литературного консуль­ танта. Сделанное Г. Вяткиным для литерату­ ры и культуры сибирского края значи­ тельно. Приветствуя писателя в день его 50-летия, А. М. Горький не случайно го­ ворил о Вяткине, как о характерном для литературной периферии литераторе, са­ моотверженно отдающем свой талант и энергию строительству новой культуры. «Мне хорошо известно, — писал он юби­ ляру, — что значит быть «культуртреге­ ром» в провинции русской и как много нужно иметь любви к делу, веры в него, в его смысл и личного мужества для этой прекрасной по ее значению и труд­ ной по условиям работы». Георгий Вяткин отдал много сил раз­ витию советской литературы, а лучшее из оставленного им достойно и сегодня внимания читателя. .