Сибирские огни, 1964, №5

нувшей тогда страницы журналов и га­ зет. В них не слышно бряцанья оружи­ ем, воинственных призывов. Поэт акцен­ тирует внимание на страданиях, прино­ симых войной, он видит «каркающее во­ ронье», слезы и кровь. «Только пушки грохочут и ночью и днем, все губя смер­ тоносным огнем...» — пишет он в стихо­ творении «В Польше». Но дальше кон­ статации ужасов поэт снова не идет. Вы­ хода он не видит, и лирический герой поэта обращается к религии, как един­ ственному средству спасения от страш­ ной катастрофы... И Сложность мировоззрения Г. Вятки- на, ошибочный характер некоторых его взглядов сказались на восприятии поэ­ том событий революции и гражданской войны. Позиции писателя в эти годы оказались чуждыми революции, он очу­ тился временно по ту сторону барри­ кад. Освобождение Сибири от колчаков­ щины явилось для Г. Вяткина началом освобождения из плена идейных заблуж­ дений, началом нового этапа на его твор­ ческом пути. Советские годы — период наибольше­ го возмужания и зрелости поэта. Доок­ тябрьская поэзия Вяткина была ограни­ чена лирическими жанрами. Талант и мастерство скрашивали известное одно­ образие мотивов и тем его лирики. В пооктябрьские годы поэт обращает­ ся к сюжетному стихотворению. Он соз­ дает поэму «Франциск Ассизский» и «Сказ о Ермаковой походе». В эти годы он широко обращается к прозе, сначала к рассказам и очеркам, а затем к рома­ ну. Поэт активно преодолевает идейно­ политические заблуждения первых поок- тябрьских лет; он, наконец, пристал к прочному берегу, исчезла душевная су­ мятица, появился более определенный, четкий взгляд на жизнь. Поэма «Франциск Ассизский» — это первый выход Г. Вяткина за пределы лирики, хотя эпическое начало в ней еще весьма слабо. Излюбленные мотивы своей лирики — чувство любви ко все­ му живому и ненависти к аскетизму по­ эт на сей раз выразил не через лириче­ ского героя, а через героя историческо­ го — религиозного полуеретика начала XIII века Франциска Ассизского. Поэма почти лишена действия, событийности, вся она, по существу, состоит из двух монологов. Один произносит ученик и друг Ассизского — брат Антоний. Ас­ кет, он упрекает своего учителя в том, что тот предался мирским искушениям и забыл монашеские обеты. Второй — принадлежит герою. Это речь в защиту жизни, всей полноты ее проявлений, про­ поведь пантеистского слияния человека с миром. В ней и утверждение грешных, с точки зрения христианства, земных радостей, в частности, радости любви, и высоких радостей работы по улучшению жизни общества, и проповедь мира: Д а не льется в ж а р к и х распрях Человеческая кровь! И во всех кр а ях и стр ан ах Д а владычет справедливость ... Исторический и географический эле­ мент поэмы условен, он сводится к ве­ сеннему морскому пейзажу и несколько архаизированной лексике. Но в выборе героя сказалась характерная для Г. Вят­ кина первых лет после освобождения Сибири от колчаковщины тенденция к усвоению новой советской действитель­ ности через историческую тему. Любо­ пытно примечание, данное к поэме при ее публикации в журнале «Искусство» (№ 2, 1922 г.): «Франциск Ассизский — христианский коммунист XIII века. Он отвергал собственность и был другом бедняков». Трактовка Ассизского как коммуниста, пусть христианского, и дру­ га бедняков выражала отношение поэта к современности, его стремление при­ нять и понять новую действительность. В 1927 году Г. Вяткин опубликовал в журнале «Сибирские огни» одно из крупнейших своих произведений — ис­ торическую поэму «Сказ о Ермаковой походе». Был юбилейный год Октября. В свете десятилетнего опыта революции и ее достижений народ оглядывался на свое прошлое, стремясь осмыслить исто­ рические истоки великих побед. В это время появляется большое количество исторических повестей и романов, позво­ ливших Горькому в статье «Десять лет» отметить исключительные успехи совет­ ской литературы и историческом жанре. Поэму «Сказ о Ермаковой походе» сле­ дует отнести к числу первых удач совет­ ской поэзии на историческую тему. Вят­ кин обратился к одному из важнейших моментов истории своего края — к по­ ходу Ермаковой вольницы, результатом которой явилось присоединение к Рос­ сии необъятной Сибири. В теме этой вы­ разился в то же время патриотический пафос поэта. В имени Ермака для рус­ ской поэзии давно звучало нечто нацио­ нальное, связанное с понятием России, ее трудной истории. С большой ответственностью подошел Г. Вяткин к решению своего замысла. Он тщательно изучает книжные источни­ ки, предпринимает поездку в Тобольск/ где работает в архиве библиотеки То­ больского музея. Одновременно он зна­ комится с «ермаковскими местами» в ок­ рестностях исторического сибирского го­ рода. Разумеется, Вяткин изучает все, что есть в поэзии о Ермаке, начиная с популярной дуМы Рылеева и кончая сти­ хотворением никому неизвестного поэта из Томска. Эрудит, он, конечно, остает­ ся верным себе в историческом жанре, где знания являются важнейшим под­ спорьем фантазии. Но эрудиция не ло­