Сибирские огни, 1964, №5

ство, сильное, определенное, как инстинкт животного, оказалось силь­ нее его усталости. Поляков брел по городу и нигде не мог остановить­ ся. Из улицы в улицу. Иногда он подходил к разрушенному дому и,, пытаясь вспомнить, подолгу стоял, глядел на развалины. Он слабел от частых коротких вспышек беспричинной ярости. Тогда у него сильно болели суставы пальцев и начинали беспомощно косить глаза. В один из таких моментов он услышал рядом звонкий мальчишеский голос: — Дядя, у тебя что в сумке? Хлеб, да? Оглянувшись, он увидел мелькавшие босые пятки и выбившийся из штанишек подол грязной блеклой рубашки. И неожиданно он улыб­ нулся. Постоял несколько минут в тишине переулка, и его опять охва­ тило сильнейшее беспокойство. Явно чего-то хотелось, и он никак не мог определить — чего. Он брел по городу. На машинах и на телегах везли кирпич, бревна, доски, железные балки, ящики. Когда он переходил улицы, на него иногда кричали и он удивленно оглядывался. Зачем на него кричат? И кому нужна вся эта суетня с кирпичом и досками? Кому? Люди не ин­ тересовали его. Он только не мог понять, чего ему не хватает в разру ­ шенном голодном городе. Он смутно помнил длинного милиционера, он помнил, что вчерашний день чем-то отличался от сотен других. Он вспомнил кусок хлеба с рыбой и обрывок газеты. Вчера он с кем-то раз­ говаривал, и ему было хорошо, еще он помнил тепло нагретого солнцем камня. И кроме того, он чего-то хотел, сильно хотел. Он вышел на окраину города и оказался на кладбище. О града бы­ ла полуразрушена, огромные вековые деревья кое-где свалены. Он по­ шел дальше и скоро сел рядом с обломком плиты на теплую землю. Кладбище, залитое солнцем, пахло цветами, гниющим деревом. Очень тихо и совершенно безлюдно. Солнце перед вечером грело, и земля бы­ ла теплая и сухая — последние полмесяца прошли без дождя. Цвели липы. От них шел медвяный запах , слышался дружный пче­ линый гуд. Липы стояли вокруг, облитые бледноватым пламенем, при­ крывая своими шатрами сотни крестов и надгробий, каменных и дере­ вянных, сотни почти исчезнувших и свежих холмиков, подряхлевших и новых пирамидок с пятиконечными звездами. Из разрушенного города живых Поляков попал в прекрасно сохранившийся город мертвых. Он лег, подложив под голову вещмешок. Заросли дикой малины, кустов бузины, жимолости, сирени и трав надвигались на могилы. И Поляков услышал птиц: много птиц в кустах и деревьях. Они притихли перед вечером от жары и лишь изредка пере­ пархивали с места на место, и негромко попискивали. Его укусил му­ равей. Поляков провел пальцами по шее и поймал его. Муравей суетли­ во изогнулся на его жесткой, как подошва, ладони, выпрямился и по­ бежал, и свалился с пальца в траву... Поляков незаметно заснул и проснулся только под утро, когда стало прохладно. Прорезывалась Заря, и кладбище, густо обрызганное росой, молча­ ливо и строго чернело крестами и надгробиями. Поляков отряхнулся. Кусты сирени казались сизым туманом. Пели птицы. Они щелкали, сви­ стели, попискивали, рассыпались трелями. Поляков несколько минут прислушивался. Он сам не знал, отчего ему стало так спокойно. Он был слаб как никогда, но ему было спокойно. Он был один, во всем мире, но ему было спокойно. Он вспомнил, как вчера его обругал шофер гру­ зовика с круглым лесом. Грузовик остановился прямо перед ним, на не­ го пахнул горячий воздух от радиатора. Затем из кабины высунулся шофер и стал отчаянно замысловато ругаться. Поляков вспомнил в улыбнулся. Провел рукой по траве, и ладонь сразу стала мокрой.