Сибирские огни, 1964, №5

Комендант блока, двое здоровенных эсэсовцев, которые обычно сопровожда­ ют его, и два неизвестных офицера проходят перед замершим строем. Больше других достается обычно первому ряду, в котором стоят самые низ­ корослые. Их бьют и комендант, и все другие палачи, приходящие в блок смерти для повышения квалификации. Эти двое офицеров тоже, должно быть, из какого- нибудь концлагеря пришли посмотреть, поучиться у садиста-коменданта двадца­ того блока. А он усердствует: вот опять около кого-то остановился. — Звание? — доносится до Бакланова голос блокфюрера. — Лейтенант. — Фамилия? — Соседко. Глухой удар. Второй... Третий... Бакланов скосил глаза вправо. Теперь ему хорошо все видно: бьет палач не дубинкой, а рукой, облаченной в кожаную пер­ чатку. Соседко осел на одну ногу, а потом, подогнув оба колена, ничком свалился на мостовую. Палачи прошли мимо. Стоят в строю полчаса... час... Кого-то убили на левом фланге. Солдаты за ноги проволокли перед строем труп, бросили его возле стены под одной из вы­ шек. Это место никогда не бывает пустым. Отсюда трупы вывозят в крематорий машинами или ручными тележками сами эсэсовцы. Солдаты возвращаются к строю и тащат к стене новый труп. Комендант свирепствовал где-то на правом фланге. Теперь он бил уже не ка­ стетом, спрятанным под перчаткой, а тяжелой, налитой свинцом, обтянутой свер­ ху резиной дубинкой. Когда палачи, наконец, ушли, смертники окружили новичков. Все они оказа­ лись живыми. Узники были одеты в полосатые куртки, но босые. Посиневшие ноги покрыты ссадинами, на них выпукло обнажились голубые вены. А во дворе хлещет косой дождь вперемежку с мокрой кашицей снега. Один из новеньких отполз от ямы с водой, где его свалил удар палача, и с помощью товарищей встал на ноги. Как и другие, он был босым. У Бакланова за пазухой хранились две до­ щечки, снятые с ног погибшего. — Возьми, под ноги подвяжешь, — протянул Иван Иванович «обувь» но­ венькому. Так Бакланов познакомился с лейтенантом пехоты Александром Эммануи­ ловичем Михеенковым. Кто-то совал только что приведенным тряпки от разорванных дерюжных штанов. Другие старожилы блока помогали «обуться»: подкладывали под ступни дощечки и обертывали сверху тряпьем, завязывая обрывками полосатых курток. Все это тряпье узники снимали с трупов. Блоковой и эсэсовцы приказывали раз­ девать мертвецов перед отправкой в крематорий. Но никому не разрешалось на­ девать две куртки или двое штанов. Перед «баней» проверяли одежду каждого. Если обнаруживали две пары обмундирования или подшитые изнутри к курткам и штанам лоскуты, отбирали одежду, а узника безжалостно били. Голым ходил он по двору, пока не попадался одетый труп товарища, с которого можно была снять штаны, куртку и напялить все на себя. Новичков засыпали вопросами. Немного оправившись от побоев, Александр Михеенков рассказал: — Нет больше гитлеровцев на нашей земле... Вышибли... На немецкой тер­ ритории, в Восточной Пруссии, идет война теперь... Финляндия, Венгрия и Румы­ ния откололись от Гитлера... Наши войска в Польше, в Чехословакии, в Юго­ славии... Глаза узников влажнели, и надежда согревала полузамерзшие тела. А через несколько дней во двор блока привели еще одного человека. Был он немного выше среднего роста, с энергичным, мужественным и в то же время добрым лицом. Голубые ясные глаза, правильные черты лица, большой покатый