Сибирские огни, 1964, №4

то я знаю: он пошел к Вагнеру, и тот договорился в университете. Мне позвонили и предложили прочесть цикл лекций по современной литера­ туре. И сейчас я готовлюсь. Знаешь, Костя столько для меня делает, что и мне захотелось сде­ лать что-нибудь для него. Я отнесла его старый костюм в химчистку, потом обузила брюки, вытащила из-под плеч вату. Костюм стал неузна­ ваем. Костя стоял передо мной сияющий. Наверное, все началось с этого злополучного момента. Я подошла к нему и подняла руки, чтобы поправить борты. Видимо, он истолковал мой жест по-другому, а может быть, ему изменила выдержка... Чуть я не задохнулась в его медвежьих объятиях! Наговорила я ему бог весть что. Он сразу же ушел. Не знаю, когда он вернулся. Вероятно, ночью. Я долго не спала. На другой день он не пришел с работы домой. Я лежала в постели и читала, когда услышала его шаги. Он постучался ко мне, сказав , что хочет со мной поговорить. Я не пустила его, сказала : поздно. Не знаю, Томка, возможно, что я и струсила, хотела избежать этого ночного разговора. Пойми, ну что я ему скажу? То, что он хороший парень, но я его не люблю? Я вообще не знаю, способна ли я кого-нибудь полюбить после всего... Потом, как будто, наши отношения наладились. На людях даже и совсем хорошо, вроде непринужденно. Только вот наедине мы оба ста­ рались не оставаться . Да и сейчас так. Я вижу, у него подолгу горит свет. А тут еще случилось такое: вчера в городе я встретила одного ин­ женера, большого любителя литературы, хотя я и подозреваю, что не только из-за любви к литературе так часто загляды вает он ко мне в библиотеку. Мы разговаривали. Смотрю, идет Костя. Он сделал вид, что не видит нас, и зашел в винный магазин. Я отправилась домой. Инженер взял из моих рук сумку с продуктами. Слышу — сзади шаги. Костя. Он почти вырвал у инженера сумку, схватил меня под руку, чуть ли не по­ волок за собой. И все это без единого слова... было неловко перед тем человеком, вообще — перед прохожими. Дома, глядя на меня бешеными глазами, крикнул: «Я все терплю... Но не хочу, чтобы ты... со всякими хлюстами!» Он шагнул ко мне. Кажется, хотел обнять. Я оттолкнула его и ска­ зала... нет, я тоже стала кричать, что он слишком много позволяет себе, что я не нуждаюсь в подобной опеке. Ну, и он наговорил мне, заявив , что он знает, как он мне противен, конечно, я его ни во что не ставлю, потому что он не умеет прикидывать­ ся донжуаном. И что вообще любить можно только подлецов. Этих подлецов никогда не забывают, им всё: и любовь, и верность. И ушел. Вернее — убежал . Сейчас три часа ночи. Его все нет. Я несколько р а з выходила на улицу. А ночь такая великолепная! Томка, ты не представляешь, как хо­ роши южные ночи. На море — я вижу его с порога нашего дома — лун­ ная дорожка. У меня к этой мерцающей, феерической, бегущей по тем­ ному морю дорожке — свое отношение. Мне всегда хочется пойти по ней. Вот так, встать и пойти. Но сегодня мне почему-то страшно грустно было смотреть на эту дорожку, на вытканное звездами небо. На пороге дома, в этом городке, сияющем огнями у подножья гор, я чувствовала себя совсем одинокой. Как бы нам трудно ни было с Костей, но я всегда знала: он рядом, стоит мне протянуть руку, и он отзовется. Пиши, Томка. Не забывай меня. Целую тебя Ася.