Сибирские огни, 1964, №4

— Да, вы! Врачи! Я не врач. Я инженер. И я не лечил сам себя. Ме­ ня лечили, к вашему сведению, ваши коллеги. Я пришел к ним с одним паршивеньким очажком. Он приложил руку к дергающейся щеке. — Н-да! — сказал один из больных, с шумом захлопывая книгу. Ан­ на знала: это очень выдержанный и даже флегматичный человек. Спаковская, справившись с собой и отвернувшись от Гаршина, всем своим видом давала понять: она, конечно, нашла бы, как ему ответить, но достоинство врача не позволяет ей вступить в пререкания с больным; она сказала , как всегда, отчетливо выговаривая окончания слов: — Чесночные ингаляции следует отменить, попробуйте лучше со- люзид. — А я не хочу, чтобы пробовали, — резко сказал Гаршин. — Нако­ нец-то меня по-настоящему стали лечить. Лечит меня Анна Георгиевна, и не мешайте, слышите, не мешайте! — последнюю фразу он проговорил, задыхаясь. До кабинета врачи шли молча. Анна повернула ключ в двери, и, уже не сдерживаясь, с яростью воскликнула: — Как вы позволяете такое?! Почему вы не щадите тяжелобольного человека? — В чем дело? — с наигранным хладнокровием спросила Спаков­ ская. — У вас в отделении культ личности. — Вы могли бы все ваши, — у Анны чуть не вырвалось: «дурацкие замечания», — все ваши замечания сделать мне после обхода, не в при­ сутствии больных. Вы не имеете права подрывать мой авторитет врача. Без больных можете что угодно говорить... — Вы слишком печетесь о собственном авторитете.... — Бросьте! Вы прекрасно понимаете, что дело не во мне, дело... — Ну, знаете, мы не будем здесь объясняться. Вопрос о работе ваше­ го отделения мы обсудим на партбюро. — Вот и прекрасно! А я поставлю вопрос об этике врача. Спаковская не отказала себе в удовольствии — уходя, хлопнуть дверью. Анна уже собиралась домой, когда раздался телефонный звонок. В трубке звучал холодно-вежливый голос Спаковской: — Попрошу вас зайти ко мне. — Хорошо, — Анна, не снимая халата, накинула на плечи жакет. З а распахнутым, как всегда, окном захрустел гравий под торопливы­ ми легкими шагами. — Мама! — крикнул Вовка. — Мам, Надюшка заболела. Я смерил температуру: тридцать восемь и пять. — Рвоты не было? — Нет. Только пить просит. А есть не хочет. Я ее в кровать уложил. Правильно? — Правильно. Анна сняла телефонную трубку и набрала номер. Голос Спаковской любезно ответил: — Я вас слушаю. — Сейчас зайти не могу. У меня заболела дочь, — не дожидаясь от­ вета, Анна положила трубку. ...Надюшка, крепко прижимая к себе безносую куклу, сидела в сво­ ем углу на маленьком стульчике и печальным голоском пела: «Баю-ба- юшки баю, не ложися на краю...». — Вот видишь, мама, — пожаловался Вовка, — а я ей велел лежать. Анна, вглядываясь в покрасневшее лицо девочки, присела перед ней на корточки и прикоснулась губами к ее горячему лбу.