Сибирские огни, 1964, №4

логом, что нужно до кино проветрить зал. Резолюцию поручили дорабо­ тать президиуму совместно с Мазуревичем. Ловко? Через месяц нам ее зачитают, а к тому времени страсти притихнут. Знаете, к чему она свела ваше выступление? Вы взволновались, мол, и наговорили под горячую руку много лишнего. А все ваши примеры недостаточно серьезны — ме­ тоды лечения всегда спорны. — При чем тут методы? Тут дело в советах врача. Я считала ее ум­ нее Мазуревича. — Она и умнее. В дверь постучали. Вошел Журов в широком, мохнатом, коротком пальто, в безукоризненно разутюженных брюках и остроносых ботинках. — Я пойду, — Мария Николаевна поднялась. — Пора сына кормить. Они остались одни. — Между прочим, ваша сестра не очень-то меня любит. — А вам непременно нужно, чтобы вас любили? — Вовсе не обязательно. А если бы вы... Ну, что вы так на меня смотрите?! Вы сегодня здорово всех отхлестали. Я-то, конечно, виноват больше других. — Засунув руки в рукава пальто, он прошелся по каби­ нету. — Но сказать об этом на собрании вы не нашли нужным. Он остановился и, глядя глубоко посаженными глазами ей в лицо, произнес: — Терпеть не могу покаянных речей. Я неловко себя чувствую, когда кто-нибудь публично изрыгает на себя хулу. Виновен — исправляйся на деле. — Мне нужно пойти, навестить моих больных, — Анна взглянула на часы. — Почему вы не хотите как-нибудь заглянуть ко мне? Боитесь сплетен? — У меня нет времени. — Наденьте плащ. Дождь, — накинув на нее плащ, он задержал свои руки у нее на плечах. Анна на какое-то короткое мгновение услышала стук то ли своего, то ли его сердца, но тут же отстранилась от Журова. Сначала он курил, о чем-то размышляя, а когда свернули в темную и безмолвную аллею, сказал: — А в общем-то Филимоновна не так и виновата. Врач должен уметь думать, а ей нечем думать. У нее в коре мало извилин. Как, впрочем, и у... — Он хотел сказать: «У Вики», — но замолчал. — Тогда за таких врачей должен думать начмед. Если у него хватает извилин. — Мерси. Знаете, я раньше себя считал хорошим врачом, а теперь... — А сейчас усомнились? Во всяком случае, начмед из вас неважный. — По-настоящему я этс только сегодня почувствовал. — Дальше меня не провожайте! — Зачем вы напускаете на себя пуританство? Они остановились в конце темной аллеи. В кустах за кипарисами крался невидимый дождь. — Анна, а что, если завтра заставлю Филимоновну подать заявление об увольнении? — Это не выход. Ее возьмут в другой санаторий. У нее есть стаж — тринадцать лет. И в другом санатории она будет так же бездарно и, глав­ ное, бессовестно «врачевать». — Может, учиться послать? — Думаю , и это для нее бесполезно. Помедлив, Журов сказал: 5. «Сибирские огни» № 4.