Сибирские огни, 1964, №4

— Пока нас хвалят — мы слушаем без регламента, — не очень гром­ ко, но так, чтоб все слышали, произнес Журов. — Есть предложение дать еще пять минут. — Три, — сказала Спаковская. Проголосовали за три минуты. Горячась, Анна заговорила не очень связно, но в зале внезапно смолкли даж е перешептывания. — Конечно, Григорий Наумович прав. Долг. Именно долг. И еще — наша врачебная совесть. Наше призвание... Вот, знаете, мне как-то Ар­ сеньева рассказывала... Ася. Она теперь наш работник. (Ася растерянно взглянула на нее). Один хороший человек, крупный авторитет для всех нас, написал из Москвы ее школьникам... к которым она еще вернется... Он очень верно написал, что если человек после средней школы идет в тот институт, куда сегодня ему легче попасть, идет только потому, что там конкурс меньше, а самому ему все равно — «пед» так «пед» — «мед» так «мед», — то из него ни педагога, ни врача настоящего не выйдет. Навер­ ное, от этого... Ну, я отвлеклась, хотя это тоже существо дела. В зале уже не было тишины. Как от камня по воде расходятся кру­ ги, так и от слов Анны возникли по рядам отголоски. Краем уха она улавливала возгласы сочувствия, возмущения, недо­ вольства и одобрения. — Одну минутку, сейчас я закончу. По всем показателям наш сана­ торий считается передовым, — продолжала Анна и заметила: шум стих сразу; Спаковская, настороженно сдвинув брови и сж ав губы, не сводила глаз с трибуны. — Но в наших отчетах, к сожалению, нет графы: «добро­ совестное отношение к больному». Признаемся, положа руку на сердце: нередко мы, леча туберкулез, забываем о сопутствующих заболеваниях, об индивидуальном подходе, лечим по шаблону. Или вот еще есть боль­ ные, особенно пожилого возраста, для которых мы не продумываем раци­ он питания. Мы забываем о том, что больного нужно лечить не в рассроч­ ку, а в кредит. — Ваше время вышло, — объявила Дора Порфирьевна. Анна сошла с трибуны и, остановившись на верхней ступеньке лесен­ ки, идущей со сцены в зал, задумчиво сказала: — Мы даже переходящее Красное знамя получили. Но, как бы мы ни выполняли план по койко-дням, как бы ни гордились своим действительно образцовым порядком и дисциплиной, до тех пор, покуда у каждого из врачей — я повторяю — у каждого — не будет чувства стопроцентной от­ ветственности за жизнь и здоровье поступившего больного не только пе­ ред ним самим, но и перед его семьей, перед его коллективом, перед стра­ ной — да, да , перед всей страной, до тех пор, покуда каждый из нас с чи­ стой совестью не скажет себе: «Я сделал все, решительно все, что мог»,— до тех пор мы не имеем права считать себя передовым коллективом. Жизнь человека у нас теперь, когда все делается во имя человека, ника­ кой ценой не измеришь! В зале установилась тишина. Анна медленно шла к своему месту. И вдруг тишину расколол голос Мазуревича: — Все дежурные врачи сами прекрасно справляются, насколько мне известно. А вы не смогли. И вам не захотели помочь. А почему? Вот об этом вы не подумали? Да потому, что вас в коллективе не любят. Вы оби­ делись на Таисью Филимоновну и стали ее ругать, а заодно и весь кол­ лектив. Пока он говорил, Анна увидела в дверях Соню. Девушка жестом под­ зывала ее к себе. У Анны на лбу выступил холодный пот: «Я здесь речи произношу, а там ...» Своим стремительным легким шагом прошла к две­ рям, не замечая, что в рядах возобновился шум.