Сибирские огни, 1964, №4

На другой день Костя ни с того ни с сего начал рассказы вать мне про ребят, бросивших школу. Он вечно возится с какими-то мальчишка­ ми, помогает им собирать радиоприемники, таскает их с собой на рыб­ ную ловлю. То, что он мне рассказал , — просто чудовищно. Понимаешь, Томка, ребята ненавидят свою учительницу. Ненавидят! Ребята не хотят идти в школу. Одного из мальчишек она обозвала «дуботолом», другого «по­ донком». А третьему ск а зал а : «Все равно из седьмого класса я тебя не выпущу» (она преподает русский язык и литературу), — это когда впе­ реди еще почти две четверти. Мать этого мальчишки отправила его в Киев к бабушке. Четверо ребят бросили школу, бьют баклуши, о зор ­ ничают. Договорились, что к директору школы пойду я. Костя ждал меня за оградой (очень уж бурно проявляет он свои чувства и мог все испор­ тить) . Директор — солидная женщина, выслушала меня внимательно, а потом спросила, могу ли я все это повторить при Кире Павловне (так -зовут учительницу, из-за которой ребята могли бы остаться недоучка­ ми). К. П. оказалась обладательницей весьма приятной внешности. Она любезно со мной поздоровалась. Любезность испарялась на глазах . Вы ­ слушав меня, она заявила : «Простите, но у меня нет ни времени, ни охо­ ты что-либо объяснять посторонним людям». И все. И ушла. Директор, глядя в сторону, дала понять, что они сами во всем р а з ­ берутся, но «лично она» тронута тем, что «дело воспитания детей волну­ ет посторонних». Мы ждали неделю. Ребята продолжали бить баклуши. Один из них заполучил привод в милицию. Я решила поехать в гороно. Но Костя заявил , что «смотается сам » , а мне нечего растрясать последние кило­ граммы. Он нажаловался А. Г. Она не разрешила мне ехать. По ее со­ вету я написала письмо и отправила с ним Костю в гороно. Сейчас ребята учатся. А. Г. по этому поводу «завернула» сибирский пирог с ры­ бой и позвала нас с Костей к себе. Теперь, Томка, слушай дальше. Вчера меня пригласила к 'себе Спа- ковская . Она сказала , что не жалеет, что «устроила» меня на работу, •что я к работе отношусь «со всей ответственностью», что больные хвалят -меня з а «активную пропаганду книги», но... она попросила бы меня не «вмешиваться в «посторонние дела» на том основании, что я не должна -«распыляться», а беречь свои силы, и если я свалюсь, то... она весьма ■прозрачно намекнула — могу потерять работу. Господи, как же она не 'понимает, что в те дни, когда я хлопотала з а ребят (я написала десять шариантов писем в гороно), — я жила именно настоящей, своей жизнью! Ска зал а я ей, что пусть я не работаю в школе, но школьные дела ни­ когда не будут для меня посторонними. Н а звав меня «деточкой», Спаковская ска зал а , что я не знаю жизни, :и намекнула (прозрачнее некуда), что ей трудно было меня, не имею­ щую собственной площади, прописать в городе и, дескать, помог ей «один товарищ», а этот товарищ — муж учительницы, которую я «р а зо ­ блачила». В заключение она деликатно, но внушительно потребовала — впредь с ней советоваться, закрепив свое требование словами: «Ж алобы писать — последняя мера». О своем разговоре со Спаковской я ничего А. Г. не говорила, это бы « е огорчило, а сейчас у нее прихварывает дочка, и в отделении два тяж е ­ лобольных. А Косте сказала . Он пришел в ярость, воскликнув: «Ну и г а ­ ды!» По всей вероятности, «гады» относилось и к учительнице с ее суп­ ругом, и к самой Спаковской. Он ее не очень-то жалует. Он сказал , что все это «глупость в космическом масштабе», и ни одна «сволочь» не по­