Сибирские огни, 1964, №4

— Мам, хочешь, я пол вымою? — неожиданно Для себя, в порыве великодушия, предложил он.— Только пусть Надюха посидит на крыль­ це, пока высохнет, а то обязательно наследит. У Анны защекотало в горле. Наскоро поев, онЪ вернулась в корпус. Ничего не изменилось. Она поняла это сразу, услышав ды ха­ ние Аси. — Не стоило торопиться, — сказал Журов, поднимаясь. — Пойду навещу дядю Гришу. — А что с Григорием Наумовичем? — Сердце у старика пошаливает, — и очень тихо, так, чтобы слы­ шала одна Анна, добавил: — Я еще приду, Аннушка, вечером. Она никак не откликнулась на «Аннушку». Не до того. Не сводила глаз с бледного лица, провалившегося в подушки. Ася хотела одного: выдохнуть этот проклятый ком. Еще утром, и не подозревая этого, она была почти счастлива. А сейчас? Хочет ли она жить? Если так мучиться — лучше уж конец. Страшно? Ведь тогда ниче­ го не будет. Ничего. Ни солнца, ни этой ветки... Но и не будет ужасной одышки! А голубые, строгие глаза широколицей женщины приказывали ей терпеть. И она терпела, хотя боялась, что еще несколько минут, и этот проклятый ком задушит ее. Если бы она не полезла на стул смотреть Юрия, не было бы этих мучений. Опять Юрий! Зачем вспоминать? Конечно же, он никогда ее не любил, раз оставил ее одну вот так мучиться. А через час... Ася уже ни о чем не думала . Она слышала голоса, но не понимала, о чем говорят врач и сестра. Но вот стало легче дышать. Наконец-то вытащили из боку эту ужасную иглу. — Асенька, Костя пришел, — проговорила Анна Георгиевна, накло­ няясь над ней и прикрывая ей плечи простыней. Потом Анна Георгиевна вышла на веранду и с кем-то, наверное, с Марией Николаевной, о чем-то вполголоса разговаривала. Перед ней стоял Костя, вцепившись руками в спинку кровати. — Тебе лучше? — спросил он. — Ты не говори, тебе это трудно. Ты только палец подними, если лучше. Она подняла мизинец. Ни он, ни она не заметили этого «ты». Костя хотел улыбнуться, но у него получилась какая-то гримаса. — Ничего, Асёнка, все будет хорошо. Ты только не дрейфь. — Я... не... дрейф... — Она не договорила, верхняя губа жалобно дрогнула. Она снова начала задыхаться. Костю выдворили. Ася не знала, что через несколько минут он вызвал Марию Николаев­ ну и, глядя на нее какими-то отчаянными глазами, не попросил, а потре­ бовал: — Вы мне только правду. Опасно? — Д а , Костя. Но Анна Георгиевна очень хороший, знающий врач, она... — Про то, какой она врач, я знаю, — почти грубо оборвал он. — А что это за штука — клапанный спонтан? — Кто тебе сказал? — Неважно. Вы мне объясните, я пойму. — Это, понимаешь, воздух прорвался в плевральную полость. Об­ разовался клапан — воздух туда поступает, а выдохнуть она не может. Ничего не сказав , Костя повернулся и пошел прочь. Он не ушел со­ всем. Ходил под верандой. Время от времени забирался на перила, ше­ потом вызывал сестру и спрашивал: