Сибирские огни, 1964, №4

— Хороший поэт? — А какого поэта вы считаете хорошим? — Вы; наверное, у Блока любите «Незнакомку»? — Люблю. А вы какие стихи любите? — У Блока — «Двенадцать». У Иосифа Уткина — «Поэму о рыжем Мотеле» — это вещь! У Светлова «Гренаду» люблю. Я считаю: сочинил поэт один такой стих и может никакой бодяги больше не писать. — Вас как зовут? — Константин. А вас — я знаю. — Откуда знаете? — Это же санаторий, И давно вы в таком горизонтальном поло­ жении? — С марта. Он, помолчав, спросил: — Вы не находите, что медицина довольно-таки абстрактная штука? — Вы в нее не верите? — Я привык верить в себя. — А как быть с врачами? — Тут вся и загвоздка. Если врач настоящий — медицина помогает больному. Только ведь есть врачи, которые зазубрили дважды два и вка­ лывают. А уравнение с двумя неизвестными — это уже не про них... Ася, в первые минуты их разговора возмущенная таким бесцеремон­ ным, как ей казалось, вторжением в ее мирок, теперь с любопытством поглядывала на этого смуглого парня с какими-то пронзительными глаза­ ми, у которого инструмент играл в руках, как у нее спицы. — Вы, кажется, не любите врачей? — Я этого не говорил. Вы знаете Григория Наумовича? Ася кивнула. — Железный старик! Я ему обязан жизнью. — Вы были больны? Чем? — недоверчиво взглянув на него, спро­ сила Ася. Он стоял, прислонившись к косяку двери, в своей робе, из-под кото­ рой выглядывала тельняшка, большие руки с обломанными ногтями вер­ тели отвертку. Черные глаза смотрели на нее. — ТБЦ. — Костя, вы не сочиняете? Вы на самом деле были больны? — Самее некуда! Четыре года носил двухсторонний пневмоторакс. «Носил — это очень точное определение», — подумала она. — Костя, а вы до болезни... чем... — она замолчала. — Вы хотите спросить, кем был до болезни? Римским папой! Во-во, чаще улыбайтесь! Это вам полезно1 И жмите на манную кашу. Я вот съел тыщу порций. — И вдруг, без всякого перехода, огорошил: — А да- .вайте махнем сегодня на танцы! — На танцы?! — Ася засмеялась, таким нелепым ей показалось его приглашение. — Нет, танцы — исключено. Я не съела еще тыщу каш. Он молча собрал инструменты и вышел. ...А через два дня снова ворвался к ней. После ужина. На этот раз Костя был в узких черных брюках и белоснежной накрах­ маленной рубашке. Ася вопросительно взглянула на него. — Я взял билеты на «Римские каникулы». Из уважения к римскому папе. Пойдемте? — Я не хожу в кино. Не могу. Костя изорвал билеты и швырнул их за веранду. — У вас температура? — Небольшая. — Плюньте. Вы слишком много значения придаете своей болезни.