Сибирские огни, 1964, №4

Когда дверь за Анной Георгиевной закрылась, Ася спросила себя: «Вернулась бы я к нему, если бы он захотел? Да, но не больная. Вернуть­ ся... Вернуться в город... В школу!.. Ребята пишут сочинение. Тишина. Осторожный стук в дверь. Она даже рассердилась. Подошла. Распахнула дверь. Он!» Ася села, взяла с тумбочки стакан, отпила несколько глотков. Пере­ вернула подушку прохладной стороной и легла, закинув руки за голову. Но так неудобно лежать — повернулась на правый бок. Надо положить руку под щеку и что-нибудь повторять, хотя бы «Слово о полку Игореве». Нет, никогда он не вернется. Он бросил меня. Анна Георгиевна не пони­ мает. Это я... и не бросила, а оставила, ради него же. Он испугался. Я выздоровею. Непременно. Приду к нему и скажу... Что? Нет. Ничего не надо говорить. Пусть он увидит, что ошибся. Ему станет стыдно. Зачем я все это!.. Ася села в кровати. Поставила локти на приподнятые колени и об­ хватила голову руками. И время куда-то провалилось. Она не знала: спала ли она, бодрствовала ли, думала ли о чем. Потом встала. Накинула халат и, сунув ноги в тапочки, вышла на ве­ ранду. На нее миллиардами звезд смотрело темное южное небо. А под ним серебрилось море. Будто в безвоздушном пространстве повис неви­ димый корабль — медленно-медленно колыхалась цепочка разноцветных огней. Где-то далеко, возможно, на причале, пели «Подмосковные вечера»: «Трудно высказать и не высказать», — выводил нежный девичий голос. Ася прислушалась к нему. Умереть?! Не видеть неба, деревьев, звезд. А он? Он будет жить, и у него все будет: и небо, и деревья, и звезды... Это — справедливо? Глава семнадцатая В дверь постучали. Мужской сильный голос спросил: — Можно? Высокий черноглазый парень в синей робе, с брезентовой сумкой, из которой торчали какие-то инструменты, шагнул на веранду. — Анна Георгиевна говорила: нужно сделать розетку. — Да, пожалуйста. — Придется пошуметь. — Пожалуйста. Он пристально посмотрел на нее, потом отвернулся, сказал грубо­ вато: — Л^не стул нужен. Куда книги можно убрать? — Если вам не трудно, отнесите, пожалуйста, их в палату. — Мне не трудно, не надорвусь! Ася с досадой взглянула на парня. Вчерашний разговор с Анной Ге­ оргиевной не выходил у нее из головы. Вот уже второй месяц Ася всем своим существом, всеми своими помыслами хотела одного: никому не ме­ шать, никого не пускать в свой тесный мирок болезни, одиночества и тос­ ки. Плохо? Да, плохо. Но если болезнь сбила тебя с ног, если она отобра­ ла самое дорогое, так уж будь добр — не мешай другим. Лежи себе, в одиночку, чтобы никому не портить настроение. Научись молчать. Можно? Все можно! Можно часами, например, не спускать глаз со спиц, считать петли и ни о чем не думать. Главное — не думать! Покой — это ее убе­ жище.