Сибирские огни, 1964, №4

Станет чуб, как пшеничное поле, а глаза — будто синь Иртыша... Погрубеют мои мозоли, понежнеет моя душа. Б РУС НИ КА А что красивей утра осени? Люблю ходить с давнишних пор туда, где в стороне от просеки брусничный теплится костер. Он всё горит и разгорается в холодном зоревом пылу. Все ягодники отправляются к лесному стылому столу. Они берут в ладони ягоду во мшистых падях у болот. Сорока, как лесная ябеда, по ряму эту весть несет. Ковры зеленые разостланы, предзимок утренний — остёр, и, как закат урманной осени, пылает ягодный костер. Анатолий ВАСИ Л ЬЕВ НО ЕСЛИ Б НИ Г ДЕ ПОД ЗВЕЗДАМИ. . . Мгновенное пламя вырвется, тотчас взрываясь звуком. Говорят пулеметы отрывистым языком военной науки. И пули в полночь трассируют, веерятся, картавят... Мне за стрельбу красивую оценку «отлично» ставят и тут же, в тесном окопчике, руку жмут благодарно. Завистливо озабочены друзья мои — милые парни. В июльской ночи грохочущей я — на седьмом небе. В веселом азарте не прочь еще крошить амбразуры в щебень... Но если б нигде под звездами чужой пулемет не картавил,— не дрогнув бы, телом собственным я свой замолчать заставил.