Сибирские огни, 1964, №4

поездка по России выдающейся русской актрисы Г. Н. Федотовой (1897 г.). Г. Н. Федотова сыграла на сибирской сцене Катерину и Василису Мелентьеву в пьесах Островского, а также Катари­ ну в комедии Шекспира «Укрощение строптивой». Неслучайно актриса выбра­ ла именно эти роли: через всю свою жизнь она пронесла глубокую любовь к Островскому и Шекспиру, и роли эти двух великих драматургов явились вер­ шинами ее мастерства. «Высокая интел­ лигентность» исполнения (Луначарский) в соединении с силой чувства покорили сибиряков. Следующий сезон ознаменовался при­ ездом известных в то время трагиков — братьев Роберта и Рафаила Адельгейм, показавших, наряду с пьесами Шиллера, Гете, Софокла, лучшие свои шекспиров­ ские спектакли — «Гамлет», «Король Лир» и «Шейлок» («Венецианский ку­ пец»). Исполнение этих актеров шло вразрез с традициями Щепкина, которых придер­ живалась Федотова. Воспитанники лож­ ноклассической немецкой школы, братья Адельгейм играли на сцене с несколько искусственным пафосом, декламируя там, где должно было звучать искреннее чувство. «Им было все равно, кто играет Дез­ демону, Офелию, Фауста в тех спектак­ лях, где они сами играли Отелло, Гамле­ та и Мефистофеля. Они... раз навсегда, на всю жизнь полюбили каких-то вообра­ жаемых партнерш, возненавидели каких- то воображаемых партнеров и играли, словно поверх голов своих товарищей по сцене»1. И тем не менее эти актеры пользова­ лись любовью публики, так как их игра отличалась темпераментностью, глубиной понимания образа, изяществом внешне­ го рисунка. Особенно запоминался Яго в исполнении Рафаила Адельгейма. В от­ личие от многих исполнителей этой роли, изображавших Яго откровенным злоде­ ем, Рафаил Адельгейм играл его грубым солдатом, рубахой-парнем, который вы­ глядел человеком, не способным лгать, и тем неотразимее становились его обви­ нения против Дездемоны. Художники исключительного трудолю­ бия, фанатически преданные искусству, братья Адельгейм внесли немалый вклад в дело пропаганды театра в самых отда­ ленных углах России, в том числе и в Сибири. Подъем общественного движения на­ кануне 1905 г. не мог не сказаться и на деятельности сибирских театров. Как и во всей России, здесь намечается пово­ рот в сторону серьезного, классического репертуара. Иркутский театр с интере­ сом относится к опыту Московского Ху­ дожественного театра и отчасти дубли­ рует его репертуар. Даже труппа М. И. ’ А. Б р у ш т е й н . С траницы п рош л о го . 1956, стр . 223. Каширина, в изобилии ставившая в Крас­ ноярске и других городах такие легко­ весные пьесы, как «Война с женами», «Грех попутал», «Погоня за наслажде­ нием» и т. п., вынуждена была подчи­ ниться требованиям наиболее передовой части зрителей и отдать дань классике. В ее репертуар были включены «Гам­ лет» и «Король Лир». А вскоре на сцене красноярского театра была поставлена трагедия Шекспира «Юлий Цезарь», где великий драматург прославил подвиг республиканца Брута, убившего тирана. В Омске на сцене нового театрального здания, открывшегося в середине 1905 г., был поставлен «Гамлет». Подавление революции и наступившая вслед за тем мрачная эпоха реакции при­ вели к запрету драматургии Горького и многих пьес классического репер­ туара. Классика объявлялась «скучной и устаревшей». На сцене воцарились пье­ сы о половых проблемах в духе Арцы­ башева и декадентские, мистические драмы Пшибышевского, Сологуба, Л. Андреева и др. Подводя итоги сезона 1915— 1916 гг., газета «Сибирь» писала: «В истекшем се­ зоне... на иркутской сцене не было по­ ставлено ни одной (буквально ни одной) пьесы Шекспира, Мольера, Шиллера, Грибоедова, Гоголя, Толстого и других классиков, как иностранных, так и рус­ ских». Редкие постановки шекспировских пьес зачастую были выдержаны в духе времени, отличались настроениями уны­ ния и отчаяния. Гастролировавший в это время в Сибири провинциальный трагик Россов трактовал образ Гамлета как че­ ловека безвольного и беспомощного, женственно красивого и женственно слабого. Его певучая декламация была лишена живого чувства и оставляла зрительный зал в состоянии холодного безразличия. Шекспир с его героическими характе­ рами и могучими страстями не мог отве­ чать потребностям буржуазной публики, перепугавшейся собственной «револю­ ционности» во время событий 1905 года и погрязшей в болоте мещанского, бессмысленного и пошлого существова­ ния. Шекспир обрел свое второе рождение уже после Октябрьской революции в но­ вом, советском театре. Двадцатые годы в истории советского театра, в том числе и сибирского,— вре­ мя острой идейной и творческой борьбы. Становление нового репертуара, нового актера и постановщика, новых театраль­ ных форм происходило в процессе пре­ одоления, с одной стороны, обветшав­ ших традиций и пережитков старого в сознании многих деятелей театра, а с другой стороны, нэпманской идеологии, тем более агрессивной, что пробил уже ее «двенадцатый час».