Сибирские огни, 1964, №4

зя лететь» «В этом мире нет места для страсти — она скоро превращается в чувственность». От Клюева много взял Павел Василь­ ев, который, в свою очередь, некоторым поэтам кажется «земным», «органиче­ ским», «коренным», хотя эта «близость к земле» очень чувственна, тяжеловесна и тем резко отличается от революционно одухотворенного жизнелюбия Бориса Корнилова, незаслуженно сближаемого порою с даровитым, но скованным мно­ гими предрассудками автором «Соляно­ го бунта». Поэтому радостно видеть, что наша поэзия крепка и приверженностью к род­ ному, исходному, и стремлением к поле­ ту. Недавно начавший Анатолий Пере- дреев вплотную свел в стихе эти два мо­ гучих стремления, неразрывные и в жизни: А что творится на зем л е , Ч то д е л а е т ся в небе? Н а св еж евсп ах анной з а р е Я д у м аю о хлебе . Хлеб и заря — это и обиход земле­ пашца, и обобщающий образ. У каждого поэта — свой хлеб: кровное, с детства дорогое, впитанное с молоком матери. А заря — освещает жизнь всей Родины, народа, человечества, эпохи. Без зоре- вых огней, осветивших весь мир, не уви­ деть по-настоящему и самого малого угла, самой укромной полянки. 2 Сергей Смирнов, со свойственной его пародиям и эпиграммам язвительной меткостью, нашел словечко «трополю- бие» и точно расшифровал его: П оэт, в с е новое воспой! А он поет со страшной силою : — Т р оп а , троп е , тропу , тропой ... Действительно: трополюбие еще встречается в нашей поэзии. Естествен­ ное и доброе пристрастие к тропинкам, знакомым с детства, иногда без всякого, казалось бы, на то основания, получает даже оттенок какого-то странного высо­ комерия. Поэт, замыкающийся в тесных пределах первоначальных впечатлений, вдруг начинает с пренебрежением погля­ дывать на тех, кто находится за околи­ цей его собственного селения, сомне­ ваясь в их серьезности и прилежании. Недоверчивость к «посторонним», к «не­ здешним»—пережиток былых времен! — накладывает на стих печать обособлен­ ности, узости, — столь чуждых нашей многоликой, многонациональной, много­ профессиональной поэзии. Так то, что должно было стать исходом, началом ро­ ста поэта, препятствует, мешает ему. Да иначе и не может статься, потому что труд бесконечно разнообразен, так же, как беспредельно наше Отечество, и каж­ дый поэт, постигший красоту. труда, не­ сет свое, особенное, через его сердце прошедшее переживание. Это, конечно же, не только собственно рабочие движе­ ния, но и думы, чувства работника, и цель его усилий, и преодолеваемое «со­ противление материала», преображае­ мая материя, и люди рядом, вместе ра­ ботающие, и все, что окружает их, каза­ лось бы, прямого отношения к процессу созидания и не имеющее, а между тем сроднившееся, слившееся с ним и на­ всегда оставшееся в памяти ума и сердца. Вот, к примеру, Сергей Викулов гля­ дит на мир глазами «тех, кто в поле упрямо растит зерно», и, разговаривая с солнцем, напоминает ему — И в т ом , что нива не пуста , Ч то н ебы в ал о рож ь густа , Ч то т ян е т медом с л у г а — Т во я , конечно, д оброта , Н о . . . и моя засл у га ! Все здесь от трудовой биографии земле­ дельца: и сравнения, и оттенки чувств, и подробности пейзажа. А Ярослав Смеляков, вспоминая и воссоздавая прелесть «скопленья берез и осинок сквозь мелкую сетку дождя», не желая «даже в шутку отречься» от них, вместе с тем признается: И я, в настроеньи рабочем , входя в наступательный р аж , лю б лю , к о гд а он разворочен , т о т с амы й прелестный п ей з аж , — разворочен экскаваторами и бульдозера­ ми. Так чувствует, так любит Смеляков, потому что — . ..видно , у ж т а к воспитала меня го р о д с к ая среда , что б л и ж е мне во здух м е т алл а и гул коллективный тр у д а . Конечно же, индустриальные, город­ ские корни поэзии Смелякова уходят в родную землю не менее глубоко, чем земледельческие, сельские корни поэтов колхозной деревни! А ведь возможны и еще более слож­ ные судьбы, с переменой профессий и местожительств! От этого не уменьшает­ ся, не слабеет освещающая их любовь к Отечеству, страсть созидания. Пимен Панченко «с младенческой зыбки... странником стал»: Д а , д е т с т во мое — все теплушки д а пристани , А юность — на см ену району район . Где угол родной ? И плывут кам ени сты е Д оро ги О тчи зны с т ех ст ары х времен . О тчизна не кр аеш ком , с д е тс тв а отм еренным , П риш л а и с к а з а л а : «Пиши обо м н е » . Я шири ее п ри ся гаю на верность, И минским л е с ам , и кремлевской стен е ...