Сибирские огни, 1964, №4

— Карьеган! — басит Петрович. В открытую дверь заглядывают заросшие щетиной лица. — Товарец привезли! — кричит какой-то парень и берется за ящик. Не теряя времени, мы помогаем парню: сбрасываем ящики, выволакиваем полушубки и тулупы, тащим все это подальше от вертолета за сарай. Оставлять близко нельзя — могучим вихрем все сметет в реку. А потом, запыхавшись, уса­ живаемся на тюкилчтобы, как положено по обычаю, посидеть-перекурить с пило­ тами, проводить их в полет. —• До встречи! — говорит командир вертолета, вставая. — Пошли! Удивительная же ты, земля Ханты-Мансийская! Сюда от Сургута никак не больше тридцати пяти минут лета, а погода здесь уже совсем другая. Не таким жгучим, как в Сургуте, выглядит солнце. Из-за дальнего леса наплывают стаи пушистых облаков. Оттуда же дует прохладный ветерок, напоенный запахами смолки и млеющих трав. Шелестящие волнишки Карьегана набегают на отлогий берег, хлюпаются в борта полузатопленной лодки 2 — Пошли! — предлагает девушке парень с гитарой и, забросив за спину рюкзак, повесив на плечо ружье, выходит на тропинку. Двое веселых ребят под хватывают ее вещи и устремляются вслед. Нет с нами только геолога из управле ния да женщины с ребенком — они улетели в Усть-Балык. Мы спускаемся в лощинку, перепрыгиваем через ленивый ручей, карабкаем­ ся на взгорье и выходим в густо заросшую травами улочку. Да, планировкой первые поселенцы себя не утруждали. Куда дотаскивали бревна — там и рубили дом. А может быть, просто облюбовывали лесины, тюка ли топорами и тут же на месте валки воздвигали жилье из влажных, пахнущих смолкой бревен. Остатки тех деревьев, что легли в срубы, выглядывают из трав черными, как головешки, а то и вовсе трухлявыми пнями. — Тут лесники раньше проживали, — говорит парень с гитарой, обращаясь к девушке. — Веселый поселок был!.. Потом разъехались люди. Остановившись, он достает из нагрудного кармана лыжной куртки папиросу, закуривает. — В том доме устраивайся, — тихо промолвил парень девушке, показывая рукой на крепкую избу, возле которой стоит, с любопытством разглядывая нас, какая-то женщина в цветастом платке. — Сюда, братки, — слышим хрипловатый бас, — это зовет высунувшийся из окна крайнего дома широкоплечий парень, — в моей берлоге всем места хватит! — Добро! — соглашается один из нас. — Будем знакомы, — говорит он, протягивая мускулистую руку — на сред нем пальце тускло поблескивает массивное дешевое кольцо. — Федором Колод- киным зовут меня, по отцу — Васильевичем, — и, осклабившись, щерит желто­ ватые зубы. — Скутин, Иван, — произносит парень с гитарой и с такой силой пожима­ ет руку Колодкина, что тот кривится от боли и, резко выпрямившись, стукается головой о верх оконного проема. — Гриша Мажарцев! — звонкоголосо представляется самый молодой из нас — ему не больше двадцати восьми — шустрый, веселый человек, с бегаю­ щими глазами. Он в желтой ковбойке, при галстуке кирпичного цвета. — А это — Виктор Сулимов, — Гриша толкает плечом высокого худоща­ вого парня с бледным лицом. Парень стоит боком, косится в сторону дома, возле которого беседует с женщиной наша спутница в лыжных брюках. — Знакомься с человеком! Сулимов что-то буркает под нос и, взъерошив пятерней густые черные воло­ сы, чубчиком спадающие на лоб, идет во двор дома. Мы — за ним. Подымаемся на крыльцо, протискиваемся в дверь и попадаем в кухню. Здесь — облупившаяся печь, на ней ведро, а рядом — большая железная банка из-под консервов, оче­ видно, вместо кружки. Из кухни дверь ведет в просторную комнату. Вдоль стен ее железные койки с темными проржавевшими сетками. Одна из коек прикрыта марлевым пологом. Под кроватью — сундучок, обитый металлическими полосками, какие-то тряпки. Над кроватью с пологом толстыми гвоздями приколочено несколько обложек «Огонька». На одной из них — Галина Уланова. На противоположной стороне большая линогравюра — синее море, розоватая даль, белый парусник... Куски хлеба разбросаны по столу, вперемежку — куски нечищеной селед­ ки, початая бутылка водки, а возле нее — в грязных подтеках граненый стакан, вскрытая банка рыбных консервов. В тарелке несколько высохших маринованных огурчиков и тут же — окурки!