Сибирские огни, 1964, №4

дом. Выбрали усадьбу, которая с виду казалась победнее других: значит, думаем, и человек получше, почестнее. Во дворе нас встретил мужчина. Тоже пожилой и тоже казался добрым. Накормил, спрятал на чердаке. Уснули. Но через пару ча- гов услышали сквозь сон какой-то шум. Открываем глаза, а на нас наставлены дула винтовок. Вот тебе и добрый. Привели в местную полицию. Допрашивали, били. Потом под конвоем двух полицейских направили в какой-то городок. Дорога узкой ленточкой вьется среди спелой ржи. Кругом такая благодать, такой простор, а у тебя душа, как в тесные сапоги обута. Иду и думаю об этом, а товарищ, не дав мне ни малейшего намека, вдруг рванулся назад, налетел на конвоира. Удар прикладом в голову оглушил меня, сшиб с ног. Очнулся со скру­ ченными сзади руками. Товарищ лежал на дороге с окровавленным лицом, мертвый. Наверное, всюду объявили о нашем побеге, кругом были понатыканы пике­ ты, — угрюмо закончил беглец. — Вот и доставили меня на старое место. Ушли вдвоем, а вернулся один... — Сами в петлю головы сунули, — сказал Корниенко. — Потому все подробно и разъясняю, чтобы другие простачками не оказа­ лись. Расскажите товарищам... — Сам расскажешь. — Не надеюсь. Чувствую, что гитлеровцы мне не простят побега. Им дру­ гих застращать надо. > Он был прав. Пока они вели этот разговор, пленных выстраивали во дворе лагеря лицом к отгороженному колючей проволокой от общей зоны штрафному изолятору. Возле самого забора солдаты поставили несколько ящиков из-под продуктов. Загремел засов двери изолятора. — Сто семьдесят первый и сто девяносто третий, выходите! — крикнул эсэсовец! Корниенко и Фенота едва поднялись с земляного пола. Самостоятельно держаться на ногах они не могли. Обхватив друг друга за плечи, бок о бок, вы­ шли из подземелья. В глаза ударил яркий весенний свет. На секунду друзья остановились, вдохнули свежего воздуха. Тот же эсэсовец открыл им калитку в общую' зону. — Становитесь в строй! — подстегнул он их окриком. Не бледными, а меловыми были лица штрафников. — Избивали? — спросил Бакланов, когда они стали рядом в шеренгу. — Борода не сдох тут без нас? — вместо ответа, спросил Корниенко. — Без нашей помощи, видно, бог его не приберет, — полушепотом отве­ тил Бакланов. А тем временем за забором закончилось приготовление к казни. Вывели из подземелья третьего штрафника. Раздели догола. Уложили вниз животом на установленные возле колючей проволоки ящики. Четверо солдат навалились на ноги и на руки. Один из палачей держал плеть. — Смотрите! — повернулся к строю комендант. — То, что сейчас сделаем с ним, ожидает каждого, кто попытается бежать. Комендант взмахнул рукой. Палач начал хлестать плетью по спине распла­ станного на ящиках человека. Он бил со всего плеча. Узник корчился, но молчал. Пытка длилась минут десять. Казалось, обреченный был уже мертв. Палач прекратил избиение. Гитлеровцы принесли три ведра холодной воды, окатили тело. Человек за­ шевелился, приподнял голову, попробовал повернуться. И снова эсэсовцы нале­ тели на него, облепив со всех сторон. Опять засвистела в воздухе плеть. Лица и руки гитлеровцев были красны от кровавых брызг, а спина узника — изрублена и казалась сплошным красным месивом. 10. «Сибирские огни» № 4.