Сибирские огни, 1964, №3

Прошло всего три месяца, как она провалилась в темный, глубокий ров. Это падение перевернуло все в ее жизни... Потихоньку стал накрапывать дождь. Здание вокзала сияло огромны­ ми окнами. Спешили пассажиры. Все куда-то торопятся. «А я уже никуда не тороплюсь». — В дождь уезжать — к счастью, — сказала Александра Ивановна. — Я уверена, что юг вам поможет. Диктор объявил отправление. — Спасибо вам за все, — Ася помахала рукой и прошла в вагон, к окошку. Освещенный перрон и на нем одинокая маленькая фигурка медленно уплывали назад. В этот город больше она не вернется. Ей здесь делать нечего.''А там— будь, что будет! А, впрочем, стоит ли загадывать, когда она не знает, сколько ей еще осталось жить... месяцев... дней... «Буду ли я жить? Буду ли я жить?» — казалось, стучат колеса. Ча сшЬ в т о р а я Глава двенадцатая Анна Георгиевна Буранова никак не могла привыкнуть к буйству красок на юге: слепящее солнце, сверкающая эмаль безоблачного неба. А море! По утрам — смуглое; днем оно то переливается серебристой че­ шуей, то плещется жемчужными россыпями; на исходе дня в нем купает­ ся вечерняя заря, но она быстро исчезает; тогда в море колышутся перламутровые блики, только у берегов плавится серебро с чернью. А когда ночь, торопливая, темная южная ночь срывается с гор, — над морем колдует месяц. Море меняет не только окраску, у него и настроение изменчиво: по­ рой оно тихое, вкрадчивое — еле-еле трогают кроткие волны каменистый берег; то вдруг пр-имется вздыхать, сначала сдержанно, тихо, потом — тяжко, протяжно. И вот уже все оно, необъятное, бурлит. Не вздыхает. Нет! Оно гудит, стонет, гикает. Встали волны стеной, и в яростном на­ ступлении идет стена на берег, бьется о камни белым взлохмаченным гребнем. Будто рассвирепев, бросает небу вызов — фонтан взбитых волн и вихри стеклянных брызг; на миг обессилев от слепой ярости, волны с глухим рокотом отступают, чтобы поджидать своих сестер и вместе с ни­ ми — кинуться на берег в наступление... Было бы у Анны время, она часами сидела бы у моря, часами броди­ ла бы по парку. Все здесь необычно. Каких только нет деревьев на этой обетованной прибрежной полоске земли. Мохнатые пальмы с жесткова­ тым шорохом резных листьев-зонтиков; голые красноватые стволы зем­ ляничного дерева, называемого в просторечье бесстыдницей; магнолия, похожая на гигантский фикус с чудо-цветами; и устремленные ввысь, будто пламя свечи, всегда безмолвные, всегда печальные — кипарисы. А сколько запахов! И все их как бы пронзает дурманящий пряный аромат глицинии. Анна впервые видела цветущую глицинию. И сейчас невольно загля­ делась: причудливое дерево, сжав в своих цепких, душных объятиях вы­ сокий кипарис, развесило в густо-зеленой хвое пышные ярко-синие гро­ здья цветов. — Любуетесь? — услышала Анна низковатый женский голос и по­ вернулась спиной к окну.