Сибирские огни, 1964, №3

Промучившись без сна до трех часов, Ася, стараясь не шуметь, оде­ лась и вышла из палаты. Немыслимо лежать с открытыми глазами и ви­ деть в темноте бледное, с тоскующими глазами, лицо Петровича. Так можно с ума сойти. В пустынном коридоре дремлет полумрак. Вот диван. Здесь он си­ дел... Разговаривал... Ждал ее!.. О чем-то хотел сказать ей... Ася опустилась на диван, на то место. Посидела немного с закрытыми глазами. Потом встала и пошла к дежурной сестре. Варенька сидела за сто­ лом, по-бабьи подперев щеку рукой. Перед ней лежала закрытая папка с историей болезни. Ася прочитала: «Курагин Александр Петрович». Варенька подняла голову и обернулась, — Ася увидела серое лицо с красными глазами. Незнакомым голосом, не Асе, а себе, она проговорила: — Ведь я же его выходила... У Аси все поплыло перед глазами, она опустилась на кушетку и ус­ лышала обычный Варенькин голос: — Выпейте-ка, а потом таблетку. Снотворное. Нельзя не спать. — Вы, наверное, очень устали, — сказала Ася. Варенька проводила Асю до палаты. Но трудно сказать, кто из них кого поддерживал. Ушла из больницы Анна Георгиевна. Ее заменит новый врач. Поче­ му? Никто не знал. Что-то как будто известно Екатерине Тарасовне, но она помалкивала. Даже Шурочке ничего не удалось выведать. Уезжает работать куда-то. Кажется, на юг. Говорят, дочка у нее болеет. В пятой палате приуныли. Гадали, кто теперь будет их вести. — Хорошо бы Нина Михайловна, — сказала Рита. — У нее всегда больные на первом плане-. Все же не молоденькая. — Ну, а Николай Павлович вон молодой, а ребята его хвалят за ми­ лую душу! — сказала Зойка. — А что? Он красивенький, — оживилась Шурочка. — Ну, ни стыда, ни совести, — перед молодым-то оголяться. — Так, тетя Нюра, он же не мужчина, а доктор, — оправдывалась Шурочка. Зойка хихикнула. — Для тебя все ж перво-наперво мужчины. Ну, а доктор? — про­ пела Зойка. — Ну, а доктор уж потом! — Смотри, Зойка, отрежут у тебя язык! — А у меня все, что можно, уже повырезали, — беззлобно отшучи­ валась Зойка. Нового врача, Римму Дмитриевну, женщину молодую, лет 25—27, золотозубую, кокетливую, с тонкими и звонкими каблучками, встретили сдержанно. Следили за ней придирчивыми глазами. Ну, чего она все улыбается? Кудри выпустила! Будто на танцы при­ шла. Нет, все не так, как у Анны Георгиевны. Бурно высказывали свое недовольство. — Не могли кого постарше поставить! — сокрушалась тетя Нюра. Одна Екатерина Тарасовна никак не высказывалась. Асю почему-то это задело, и она сказала: — Что-то Римма Дмитриевна обход провела скоростным методом. И уж очень много улыбается. — А вы никогда не пробовали поставить себя на место другого? Та­ кой метод подстановки хорошо помогает осмыслить поведение человека, которого ты не очень-то хорошо знаешь. А улыбаются иногда люди, чтобы скрыть смущение. Особенно молодые.