Сибирские огни, 1964, №3

— Вы не представляете, Асенька, как иногда калечат родители своих детей, создавая им чуть ли не с пеленок «изящную жизнь», а после рвут на себе волосы: «Откуда он такой тунеядец, мы же с матерью тружени­ ки». А начинается, казалось бы, с пустяка, с того, что папа за сына ре­ шает задачи. Вы и не представляете, к каким ужасным последствиям при­ водит пресловутая родительская жалость. Не хвалюсь, но я мучительно сдерживала ее в себе. И, честное слово, я права. Сейчас мой сын в Брат­ ске. Уехал на стройку. Беспокоюсь, тоскую, но — рада. Ася, а почему вы пошли в педагогический? — В детском доме я всегда возилась с малышами. Там это принято. Подтягивала слабеньких. Теперь-то мне понятно: я играла в старшую сестру. В пятом классе у нас преподавала литературу Лидия Алексеевна. Чудесный человек. Она была тоже эвакуированная. И нас, трех девочек, на Октябрьские праздники позвала к себе. Я пришла в первый раз к ко­ му-то домой. Понимаете, д о м о й! Не. знаю, может быть, тогда-то у меня в подсознании родилось, я ведь была еще мала, что учитель никогда не бывает одинок. Ася замолчала. За окном что-то хрустнуло — ударилась об оконный карниз подтаяв­ шая ледяная сосулька. Глава шестая Сняли карантин. Можно было бы хоть ненадолго покинуть опосты­ левшие стены, гулять по скверу, встречаться с родными, друзьями. Но по­ года, как назло, испортилась: шли дожди со снегом, на улицах беснова­ лись ветры, снежная кутерьма билась в окна. Свидания официально разрешались по воскресеньям. Но больные ухитрялись и в будние дни свидеться. Администрация больницы знала об этом, но старалась не замечать. Асю навещали каждый день. Приходили учителя из новой школы, с которыми она еще не успела сдружиться. Как-то заявились товарищи по институту, те, что остались в городе. Говорили все они почти всегда одно и то же: медицина теперь на высоте, надо держаться! Асю посещения и радовали и утомляли. Она изо всех сил старалась казаться веселой. Ученикам приходить Анна Георгиевна категорически не разрешила. Свекровь тоже не появлялась. Асина болезнь уложила ее в постель, она писала: «Как только мое сердце позволит, я приду к тебе, я целыми днями думаю о тебе»... Каждый день вкусную снедь приносила Гавриловна, их приходящая работница. Однажды заявилась Александра Ивановна. Она держалась так, слов­ но ничего особенного не случилось. Поглядывая на Асю сбоку, расска­ зывала: — Зашла в вашу школу, чтобы все о вас толком узнать. Иду по кори­ дору, увидела стенную газету, и сразу узнала, кто этой газетой руководит. Чуть ли не вся газета в стихах. Тут я записала стишки, специально для вас, — Александра Ивановна достала из разбухшего от тетрадок портфе­ ля листок бумаги и, хитро щурясь, прочитала: Мы ждем. Мы сердцем ждем, когда она к нам снова в класс войдет, красивая и молодая. — Вы не знаете, кто это — красивая и молодая, и кому посвятил свои стихи автор? Кстати, это не тот Ренкевич, про которого вы мне рас­ сказывали? Последняя строчка явно позаимствована у Блока.