Сибирские огни, 1964, №3

— Может, сродственник какой... — Чудная ты, Зойка, говорю же — никакой не сродственник. — Послушайте! — возмутившись, проговорила Ася. — С какой это стати мы обсуждаем взимоотношения Екатерины Тарасовны с этим чело­ веком? Мы же его не знаем. Какое нам, собственно, дело, кем он ей при­ ходится? — она сама удивилась своему резкому тону. Раньше она умела держать себя в руках. — Д а я ничего и не говорю, — принялась оправдываться тетя Нюра. — Может, он и хороший человек. — Женщина болеет, а он заботится. Как бы плохой был... — Пела1 гея Тихоновна оборвала себя на половине фразы и печально принялась разглядывать свои тонкие пальцы с синими ногтями. Наступила неловкая пауза. Прошел высокий худощавый мужчина и пристально взглянул на Асю. — Как глядит! Как глядит-то! •— восхитилась Шурочка и зашептала: — Я раз видела, к нему жена приходила. Через платочек разговаривали. Заразиться боится. Ребята говорят — он на операцию не соглашается, а жена... Шурочку оборвала дежурная сестра Лариса Ананьевна. — Что это еще такое? Кто вам разрешил нарушать режим? Почему до сих пор не легли? Сейчас же по местам! — скомандовала она и обра­ тилась к Асе: — Больная! Вам разрешили вставать? — Разрешили, — за Асю ответила Зойка. Укладываясь в постель, Ася украдкой поглядывала на Екатерину Тарасовну. «А она милая, -— подумала Ася. — Глаза определенно хоро­ ши: немного продолговатые, черные и блестящие, с ярким голубоватым блеском. И совсем молодые. Волосы темные, подсвеченные сединой». Асе хотелось поговорить с Екатериной Тарасовной, но в палате тор­ чала сестра. Почему-то Ларису Ананьевну больные между собой называ­ ли Идолом. Возможно, за каменное, ничего не выражающее лицо, а мо­ жет, в отместку за мелочную придирчивость; она как бы упивалась своей властью, пусть хоть маленькой, но властью над людьми. Так или иначе, но ненавидели ее дружно. И сейчас, заметив, что женщины ждут ее ухо­ да, Идол не ушла из палаты, а уселась с книгой за стол. Тетя Нюра, повернувшись к Асе, еле слышно проговорила: — Видать, этот, что к Тарасовне приходил, и вправду хороший чело­ век. Когда с ней плохо было, он... — Больная! — последовал резкий окрик. — Вы что? Добиваетесь, чтобы вас выписали? Тетя Нюра, испуганно заморгав, замолчала. Ася'не выдержала: — Послушайте, Лариса Ананьевна, разве вы не знаете, что у Анны Семеновны есть имя? И потом... это нечестно, каждый раз грозить выпис­ кой. Ничто не дрогнуло в непроницаемом лице Идола. — Вы здесь свои порядки не устанавливайте. Мало ли здесь больных — всех не запомнишь. Легкий шумок в соседней палате стих. Там явно прислушивались. — Анна Семеновна здесь почти год, вы могли бы запомнить, если бы захотели. Не надо каждый раз называть нас — «больная». То, что мы больные, мы об этом и сами знаем! — срывающимся голосом проговорила Ася. Ее поддержала Екатерина Тарасовна. — Согласитесь, что это нехорошо, — сдержанно сказала она. — А вы мне мораль не читайте! Может, у себя, на работе вы началь­ ница, а для нас здесь все равны!