Сибирские огни, 1964, №3

Они свернули в сквер и сели на скамейку в укромном месте. Здесь пахло прелыми листьями и увядающими травами. Подсвеченные электри­ ческим фонарем, листья клена казались медными. За желтым кругом фо­ наря дремали черные деревья, а за оградой сквера позванивала трамвая­ ми улица. — Класс, класс, — все с тем же тихим раздумьем повторила Алек­ сандра Ивановна. — А, собственно, что такое класс? Это сорок душ, сорок характеров, причем, понимаете, разных характеров, а за этими сорока ду­ шами — сорок разных семей, и каждая семья со своим укладом, и каж ­ дый уклад посеял свое доброе или худое в душе ребенка. Вы, вероятно, слушаете и думаете: что это она мне прописные истины говорит? Я угада­ ла? — Александра Ивановна сбоку глянула на Асю. — Угадали, — смущенно пробормотала Ася. — Понимаете, многие наши беды заключаются в том, что мы забы­ ваем эти самые прописные истины. — И, помолчав, спросила: — Скажи­ те, Ася Владимировна, почему вы пошли в пединститут? — Только не потому, что там меньше был конкурс. Мои родители бы­ ли преподавателями. И потом: я всегда любила литературу. Еще в дет­ ском доме играла в учительницу. — Хотите, я расскажу вам одну историю, которая на многое мне рас­ крыла глаза? И когда? После того, как я пятнадцать лет проработала в школе. Хотите? — Да , да, пожалуйста, — поспешила согласиться Ася. Р а с с к а з А л е к с а н д р ы И в а н о в н ы — Не думайте, что я расскажу вам какую-то необыкновенную исто­ рию. Нет. Поднимите наши школьные архивы и вы в том легко можете убедиться. Вы, конечно, успели заметить, как мы все «любим» второгодников. Митя Костылев сидел в шестом классе второй год. Он не был хулиганом, не затевал драк. Словом, ничего из ряда вон выходящего, за что его мож­ но было бы исключить из школы, — не делал. Но не проходило дня, что­ бы на него не жаловались преподаватели. Не мальчишка — веретено. Его худенькое тело, кажется, никогда не знало состояния покоя. С ним вечная морока: то он ручку забыл, то дневник, то у него в парте что-то пищало. Однажды из его парты вылетел вороненок со сломанным крылом. Во­ роненок бился о стены, прыгал по партам. Представляете, в какой восторг пришли мальчишки?! Урок был, конечно, сорван. Митю мы, что у нас во­ дится, — наказали. И никому невдомек было, что мальчишка совершил акт милосердия, подобрав по дороге в школу искалеченного птенца. Учился Митя очень неровно. Станут ему выговаривать, он молчит с отсутствующим видом, словно это его не касается, или что еще хуже, смотрит в глаза учителю и улыбается. Многих наших преподавателей эта улыбка выводила из равновесия; они утверждали, что Костылеву достав­ ляет удовольствие изводить их. Сначала я этому не верила, пока случайно не услышала, как Митя сказал своему товарищу: «Ну и орала на меня сегодня истеричка (это ребята так прозвали преподавательницу истории), чуть не лопнула. Завел ее, как надо — с полоборота». Я еще тогда поду­ мала: «И откуда у мальчишки столько злобы?». Как-то у дверей учительской я встретила мать Костылева. Я знала, что ее вызвали из-за А1итиной драки. Он побил Боброва, тихого мальчу­ гана. Знаете, из категории пай-мальчиков. Ребята выстроились около учи­ тельской, и вслед Митиной матери я услышала следующие реплики. «А Костылик не виноват», «Бобер сам заедался», «Ему и не так надо было всыпать». Вот тогда-то я и подумала: «Костылева ребята любят, раз за-