Сибирские огни, 1964, №3

Зойка обняла ее за плечи. — Что ты, Светка, психуешь? Вошла Рита. — Не идут еще? — спросила Зойка. Рита молча пожала плечами. — Шурочка, айда в разведку! — скомандовала Зойка. «Кто хочет, чтобы выписали. Кто боится» — подумала Ася. Внезапно она услышала мужские голоса за стеной. — Кто это там? — спросила она тетю Нюру и удивилась, узнав, что за стеной мужская палата. Шурочка скоро вернулась. — Идут! — объявила она, поспешно сбрасывая тапочки и халат. — Сейчас начнется: дысите, не дысите, покасляйте, — сказала Зойка. Даж е на лице Риты мелькнула слабая улыбка. Показались белые халаты. Сколько их? Одиннадцать. Целая свита. Зачем так много?! Тетя Нюра, видимо, считавшая своим долгом просвещать Асю, про­ шептала: — Вот тот худощавый — хирург! А толстый, что наперед всех — профессор. Ася об этом и сама догадалась. Профессор — грузный мужчина лет под шестьдесят. Во всю голову лысина в венчике чуть вьющихся волос. Тяжелый подбородок ложится на белоснежный, туго накрахмаленный во­ ротничок. Профессор долго ее выслушивал и выстукивал. — Дысите. Не дысите. Покасляйте. Одыска есть? — профессор слег­ ка картавил. Ася в замешательстве пробормотала: — Не знаю. — Готовьте на ту субботу для разбора. Ася внезапно почувствовала, что вот-вот заплачет. Анна Георгиевна улыбнулась своей мягкой улыбкой и незаметно погладила Асю по плечу. У кровати тети Нюры профессор коротко бросил: — Выписать, — и пошел дальше. — Ну, как самочувствие? — спросил он у Зойки, и на его толстом, неподвижном лице появилось подобие улыбки. — Лучше всех! — Так, говорите, за недорезанных больсе дают? — А как же — теперь я уже меченая. — Зато вы здоровы. Мы сделали все, что могли. Теперь уже от вас зависит к нам не попадать. — А мне это без надобности. — Слысите? — обратился профессор к врачам, разводя короткими толстыми ручками и показывая вставную челюсть. Ей это без надоб­ ности. Все заулыбались. «Какие же они подхалимы», — подумала Ася. Она еще не могла знать, как дорог врачу, даже тому, у кого успело очерстветь сердце, — больной, отвоеванный у смерти. Как только врачи вышли, тетя Нюра плачущим голосом сказала: — Выпишут. Куда я? Видать, девоньки, врачи-то считают, лечить меня без пользы. • — Гады! — хриплым голосом проговорила Пелагея Тихоновна и сра­ зу же закашлялась. — Тетя Нюра, не отчаивайтесь. Может, еще оставят, — принялась утешать Шурочка. — Надо Эллу Григорьевну попросить.