Сибирские огни, 1964, №3

— Чего ей, — продолжала тетя Нюра, — детей у нее нет. Муж само­ стоятельный. Письма чуть ли не каждый день получает. Деньги посылает. Сам приезжал. Да и характер у нее легкий. Ей профессор про операцию сказал, а она возьми да и ляпни: «За недорезанных больше дают». Ко- нешное дело, кому охота болеть. Но ежели дети... — тетя Нюра не дого­ ворила. Вздохнув, опустила голову. — У вас дети? — Четверо. Кабы не они... Муж запрошлый год в аварию попал, ну и насмерть. Одна с детями осталась. Ну и с того заболела. Ася слушала и думала с состраданием: «Ей хуже, гораздо хуже, чем мне». — А ребята с кем? — спросила она. — В детдом устроили. Дай бог здоровья нашему председателю. Стар­ шей двенадцать, а малые по четвертому годочку. Они у меня близнята. Вы не глядите, что я старая. Мне с Октябрьской тридцать восьмой пошел. Ой, чтой-то я заговорилась. В тумбочке надо прибрать. Все профессором пугают, а он не то что в тумбочки, а и на больных-то не глядит. Зойка вошла в роль: она подходила к кроватям, заглядывала под них, совала нос в тумбочки и, кому-то подражая, бросала реплики: «Пол­ нейшая антисанитария», «Не тумбочка, а кондитерский склад», «Вы кого лечите фтивазидом — себя или тумбочку?» Ася с возрастающим любопытством оглядела палату. В противоположном углу лежит худая женщина. Просто поразитель­ но, до чего можно похудеть! Она подолгу изнурительно кашляет, прижи­ мая к груди руки, а из карих выплаканных до желтизны глаз текут сле­ зы. Ее, единственную в палате, называют и по отчеству — Пелагея Тихо­ новна. Говорит она хриплым голосом, с придыханием, и Асе кажется: для нее огромных усилий стоит выговаривать каждое слово. Больше всех суетилась в палате небольшого роста женщина. Когда она смеется, у нее на лбу прыгают кудряшки, а на щеках появляются ямочки. Сестры, няни и больные зовут ее Шурочкой. — Рита, ты бы прибрала в своей тумбочке, — сказала Шурочка вы­ сокой, очень бледной женщине. — А мне и прибирать нечего, — отозвалась Рита и вышла из палаты. Зойка приложила указательный палец к виску и выразительно по­ крутила им: — Понимать надо, Шурочка. Шурочка обиженно заморгала. — Я ее, кажется, ничем не обидела. — Кажется, да не можется. Чего у нее в тумбочке-то? Ложка саха­ ру. Передачу-то ей не носят. Соображать надо. — Девочки, а почему ей, правда, передачу не носят? Она же в приго­ роде живет, — сказала Шурочка. Ася вспомнила: Рита часами молча лежит, уставившись печальными светлыми глазами в одну точку. Она часто пишет письма. Кому? И, нео­ жиданно для себя, с теми интонациями, когда она хотела в чем-то убедить своих учеников, Ася сказала: — Спрашивать ее об этом нельзя, а вообще-то узнать надо. Все оглянулись и посмотрели на Асю. — Вам стало получше? — спросила Зойка. — Получше. — Плюйте через левое плечо, — зашептала тетя Нюра. — По-вашему, меня выпишут? — этот вопрос задала узкоплечая, ко­ ротко стриженная девушка; она стояла посредине палаты, широко расста­ вив ноги, заложив руки за спину, ее светлые большущие глаза как бы кричали: «Ну, скажите, что выпишут!».