Сибирские огни, 1964, №3

плавно перевалил его, вспыхнул искоркой и исчез. Наверно, он вез осо­ бенно мудрого и умелого доктора к девочке-одуванчику. Пустому человеку позволит разве Колька Ваныч летать на такой машине? ...Голова у Самой совсем заиндевела, но он не чувствовал холода. Он безотрывно глядел на грозно пламенеющий перевал и плакал. П ла ­ кал от пережитых потрясений, от нестерпимой усталости, от страха и ра­ дости за девочку Аганю, от неясной мысли, что это был последний в его нелегкой жизни опасный перевал... — Э-э, — рассердился на себя Самоя, — какой никудышный старик стал! Совсем глаза слезу не держат... По давнему следу ...Худо было деду Самое. Раньше, пожалуй, никогда так худо не было. Очень ладно все начиналось, очень неладно кончилось. Доброе дело разве откладывают? Только беда никогда не опазды­ вает, а запоздалое добро людям досадой, себе худом оборачивается... Горькие мысли голову тяжелой сделали, сердце усталым сделали. Ноги стоять отказались, растерянно потоптался старик, сел на валун. Трудно сел, покряхтывая, голову опустил. Теплый камень был, солнцем прогретый, а Самою маленько знобило. Закутаться хотелось потеплее, забыться поскорее. Со стороны было жалко на него смотреть: очень за ­ метно стало, как он стар и щупл и совсем непривычно растерян. Узловатые, темные, точно корни таволги, руки дрожали. Трубка не набивалась, табак на землю сыпался. Так и не закурив, Самоя глубо­ ко задумался. Как комары, надоедливо и больно липли к сердцу слова очкастого парня. Уши слова ловили, голова узнавать их не хотела, да разве от кома­ ров отмахнешься — жужжат да жалят. Колька Ваныч сердито слушал парня. Тоже и ему не больно весело: и его обманул Самоя, летели зря, вертолет гоняли зря. Как не сердиться. —...Так вот, знаете, и потеряла гора свое первое название, превра­ тившись из Ит-Кулака в Кулачиху. А новое имя ей больше идет — чрез­ вычайно богата рудой и очень неохотно отдает богатства. Конечно, ваш старик, товарищ летчик, слыхал про нее, но не догадывался, что быв­ ший Ит-Кулак и есть Кулачиха. — Я и сам этого не знал! — очень сердито сказал Колька Ваныч. — Конечно, конечно! — быстро говорил парень, много говорил. Буд­ то все, что знал про эти места, торопился, как из мешка, вывалить на Кольку Ваныча, да не заметил, что вываливает на Самою. Много, прав­ да, знал, не зря очки носит. — Я ведь, видите ли, краевед-любитель, по­ тому и знаю. Поэтому и решил навязаться к вам со своим знакомством. Многие хорошие музеи начинались с любительских коллекций, а у ваше­ го деда трубка редкостная, прямо уникум, знаете ли! — Д а помолчите вы! — оборвал его Колька Ваныч. — То есть... В каком это смысле? — обиженно очками блеснул парень. — В буквальном! Посмотрите, что со стариком делается! Черт вас, извините, сунул с вашими сведениями так бестактно!.. — Так... Бестак... — отозвались Кольки-Ванычевы слова в голове у Самой. Пусто так отозвались и больно. Хотел поругать друга зачем зря парня обижает? Чего знает — говорит, не знал бы, разве сказал бы? Шалавый, правда, маленько парень: рассказывать начал непрошеный, угощаться табаком не стал, не курю, говорит, а трубку увидал выпра­