Сибирские огни, 1964, №3

А-бо-о, какой чудак Колька Ваныч! За всю жизнь не знал Самоя, что такое простуда... ...В это утро раньше обычного дед Самоя встал: еще неяркая радуга на промерзшем стекле лежала. Это поздняя луна через окно в избушку охотника заглядывала. Растопив камелек, Самоя долго острым ножом по­ лировал новый каек. Совсем ладный каек получился — прочный, из вы­ держанной березы, ловкий каек. Прямая, будто точеная, палка хорошим изгибом переходила в лопаточку-лодочку на конце. Хорошо таким кайком направлять с горы летящие лыжи! И лыжи были ладные, гибкие, широ­ кие, обтянутые настоящим камусом — шкурками лосиных ног. Лосиный- то камус куда лучше конского... Ай, как обрадуется маленькая Аганя, девочка-одуванчик с беленьки­ ми косичками! Настоящие камусовые лыжи, настоящий каек — по росту все. Влезай на любую гору — не поскользнешься, катись, опираясь на ка­ ек, — не свалишься. А на голицах-то много ли находит ребенок по глубо­ кому снегу? И топко и скользко. ...Солнце, маленькое, но веселое, поднималось уже, когда Самоя в го­ сти отправился. На пасеку, к Агане-девочке и к ее деду, дружку Апоньке Пиличу, в гости. Совсем рядом была пасека — версты три будет ли, не бу­ дет ли вверх по реке. Друга Апоньку Пилича уважал Самоя за рассуди­ тельность, большую бороду и умение обращаться с пчелами. Афанасий Попилович любил Самою за бесхитростную доброту, спокойную смелость и нестариковскую выносливость. И оба души не чаяли в маленькой бело­ головой Агане. Нахоженная лыжня почти не блестела — заиндевела. Дымились оранжевым паром полыньи на Ак-су. Прибрежные тальники куржаком обросли, точно в горностаевые шубки оделись. Снег блестел матово, мяг­ ко, блеск' не резал глаз — к теплу. Справа, весь залитый солнцем, вздымался грозный и недоступный хребет Эрлик-тайга. Громады скал чернели мрачно и гордо. Белизну сне­ гов между ними ни одна лыжня не прочертила. Дурное место, чертово ме­ сто, никто из охотников не ходил туда. Только Самоя знал путь через Чертов перевал, но и он давно не бывал там — отходил свое. В лихое ме­ сто человека лихая нужда загонит разве. А деду Самое чего теперь — но­ вую лыжню не торить, по готовому следу неспешно шоркать лыжами... Хорошо, спокойно жить одному в тайге. Только вовсе хорошо, когда добрый сосед есть, друг есть, к которому в гости можно сходить. Кто не любит в гости ходить? Недобрый человек разве... А нынче вовсе гостевать славно: ночью старый год помрет, новый год родится. Всем людям празд­ ник, большой праздник. У Апоньки Пилича сладкая медовуха наварена... Э, как хорошо гостевать у Апоньки Пилича, хорошо!.. Дед Самоя на ходу рассмеялся, подумав: он войдет в Апонькину избу, пропахшую медом и воском, подарок на улице оставит. Обязательно оста­ вит!.. Поздоровается, посидит. Аганя защебечет, расспрашивать начнет, когда деданька Самоя медведя убьет. Про медведя Самоя промолчит, рав­ нодушно спросит у Апоньки: — Ты не спрятал ли какого гостя, бородатый старик? У двери лыжи стоят, каек стоит, где хозяин их?.. Конечно, Аганя выскочит проверять и... Опять рассмеялся Самоя, де­ вочкину радость представив. Хороший подарок к Новому году. Совсем хо­ роший русский обычай подарки делать в праздник!.. ...Никто не встретил Самою у крыльца, никто в окно не выглянул. Вовсе ладно получалось. Поставив лыжи у стены, каек прислонил к ним, полюбовался: — Ничего, старик, ладную работу сделал... Шагнул через порог в избу, весело поздоровался Самоя: