Сибирские огни, 1964, №3

не по-шорски говоришь, то ли я разучился? — даже трубку изо рта вы­ нул Самоя, даже руками развел. — Как не по-шорски, как разучился? — Слова, правда, шорские. Русских слов тоже много говоришь ты. Лисензия, праконер, магарыч. Лексия даже, предрассутка даже. Одна­ ко, которого и я не знаю... Русский закон вот не знал — советский, ду­ мал, закон есть. А, Урмалай? Осенним листом береза одета надолго ли, лживыми словами правда скрыта надолго ли?.. ...Тюгурук опять залаял за дверями, лыжи зашоркали по мерзлому снегу, голоса послышались. Лицо Урмалая серым сделалось, будто мед­ ведя спросонья увидел. Совсем застыл, потом подскочил, как гадюкой укушенный. К кровати кинулся, свою котомку под постель затолкал, на это место Самою силой посадил. — Сиди, пожалуйста... Хворай, пожалуйста... Выручай, половина твоя. Самою Таскачакова кто обыскивать будет? Морозный дым в открытую дверь ворвался, два человека в откры­ тую дверь вошли. Растаял мороз — двух парней в избе видно стало. Один в шинели милицейской, в шапке со звездой, с пистолетом на поясе. Другой в куртке на молниях, в якутской шапке с длинными ушами, дву­ стволка за спиной. Разделись, поздоровались, к печке прошли. Митьша да Витьша, кто их не знает, этих парней, в тайге? — Хвораешь, что ли, Самойло Иванович, с кровати-то не слеза­ ешь? — охотинспектор встревоженно спросил. Самоя опять дымом подавился, руками замахал, слезинки на глазах выступили. — Хворает, хворает! — подхватил кам. — Как не хворать, старый стал. Кашляет вот, не слышишь, что ли?.. — A-а, и кам Шатый здесь? — будто только что увидал, удивился милиционер Дмитрий Токмашев. — Эзен, Крачнаков! Шибко ты на лы ­ жах бегаешь, молодым где угнаться! Торопился гостевать к Самое Ива­ нычу, а? Шибко торопился, соболя в старом обутке забыл!.. Витька-инспектор по-шорски говорил еше худо, понимал-то ладно. Улыбнулся Витька, соболя достал из-за пазухи. Урмалаева соболя. По­ темнело у кама в глазах — видно, обыск делали. — Не забывал соболя! — тонко закричал кам Шатый. Отчаянно з а ­ кричал: — Не охотник я, люди знают. Откуда соболя взяли, может, са­ ми убили? Пошто без хозяина в избе шарились, может, украли что, как узнаю? Закон не велит такое пезопразие делать! Русское слово опять очень умело сказал кам. Пожалуй, пугнул пар- ней-то. Надо было пугать дальше, пока не опомнились. — Гостевать пришел, мое дело. К старому дружку пришел... Пошто гоняетесь, как за подранком? В Таштагол пойду—наган у тебя, Митьша, отберут, шинель отберут тоже, в каталажку посадят! И тебя, Битьша- спектор, посадят тоже! Может, Самою будете обыскивать, может, Самоя — праконер-кичник, а? Хорошо покричал Урмалай — парням трусить надо бы!.. — Самою Иваныча какой дурок обыскивать будет? — совсем не рассердился Токмашев. — Самоя скажет на тебя: вот честный человек, настоящий охотник — сразу поверю, протокол писать не буду. — А! — шибко обрадовался Крачнаков. — Скажи, Самоя, какой я человек, пусть узнают, пусть уходят!.. — Зачем уходить? В гости пришли, чай пить будем, самовар ста­ вить буду... — Захотел Самоя с кровати слезть. _ Ай-я! — шибко заторопился Урмалай. — Сиди, хозяин! Зачем старому хлопотать, зачем больному вставать? Я разве самовар не по­ ставлю?