Сибирские огни, 1964, №3

небу вовсе без дорог летают. Тебе, пожалуй, когда камлаешь, к Ульге- ню ли, к Эрлику ли пролететь негде — самолеты мешают, э-е? ...То ли смеется Самоя, то ли правду говорит — как понять? Навер­ но, не жаловаться — ругаться надо, ругань-то всегда сильнее жалобы.- Однако насчет полетов к Эрлику во время камлания промолчать решил кам. Куда он летал? А Самоя, непутевый старик, верно, летал на само­ летах. — Зверь ушел, птица помирает с испуга, рыба подыхает с испуга. Трава и та худо расти стала. Ли-сен-зия!.. — очень сердито русское сло­ во выговорил кам. Самоя будто смех проглотил — закашлялся. Наверное, много дыму хватил из трубки — подавился. — Птица не самолетов ли боится? Зверь не от паровозов ли ушел? — не спеша говорил Самоя, будто думал вслух. — Медведя, правда, много стало, так медведь что? Большой, глупый — чего ему бояться?.. Белка, правда, из Саян пришла, тоже глупая белка — ореха много, вот и пришла. Соболь, тот вовсе дурной: лет тридцать не было соболя в на­ шей тайге, теперь много стало. Ничего не боится соболь. На Мрас-су, слыхал, собаки соболя прямо в поселке, под мостом взяли. Пошто к лю­ дям пришел, сроду не ходил? Русские развели, потому не боится, что ли? Если ты кам, пошто ничего не видишь, не знаешь? Если тайга пуста, — зачем охотинспектора боишься?.. Рассерчал чего-то Самоя, твердым голосом говорить стал. Задобрить, его надо, обязательно надо. Иначе — куда податься Урмалаю со своей котомкой? Некуда податься... — Зачем серчать, Самоя Ваныч? Правду говоришь, все правду. Какой я кам, верно? Самолеты эти мешают... Брошу я камлать, Самоя Ваныч! Шибко хорошо понял — бредрассутка это. Лексию прошлый раз слушал. — Русские слова лихо вставил Урмалай! — Ты нынче лучше лексии говорил, все я понял... Ты, пожалуйста, мешок прячь, Самоя Ва­ ныч! Соболишки там, маленько совсем. Так, худые соболишки, поди, са­ ми бы сдохли, кабы не стрелял я. Доброго соболя где мне убить, ста­ рый я... — Стрелял Урмалай-анчи в пень — попал в гору! Где тебе в собо­ ля попасть, кам Шатый, во сне разве? Опять ловко пошутил ты! — Правда, правда! — совсем быстро согласился кам. — Шутник я маленько, большой шутник... Где мне стрелять, плашкой-сокпа ловлю. Ли-сен-зии нет... Закон такой плохой: нет лисензии — судить будут. Полна тайга соболя, за что судить старого человека?.. — Эко, худые русские, много соболя развели, зачем лисензию выду­ мали? Может, соболь худой тоже? Ты бы поглядел хорошенько, может, не соболь у тебя в котомке — айна, оборотень какой? Ты ведь кам, с духами знаешься, разберешься, поди. Мне где разобраться — я глупый старик, неверующий. Кермежеками печку топил... — Пошто оборотень, пошто худой соболь? — обиделся кам. — Ду­ маешь, промышляю худо и в пушнине не разбираюсь? Ни одного недо- песка нет, даже искыры есть, Самоя! Себе бери одного ли, двух ли... В Кузнецке-городе человека знаю: тыщу рублей за шкурку дает! Водку-ма- гарыч бесплатно... Двух возьми, год араковать будешь!.. — Хо, год араковать — твоего Эрлика живьем увидишь! Эко, худа ты мне желаешь!.. — Как так, худа? Добра желаю, Самоя. Деньги когда худом были? Выручай, Самоя! Ты шорец, я шорец, выручать надо от русского зако­ на. В одной тайге живем... — Только и правды сказал Урмалай-Шатый: в одной тайге живем, верно. Ты шорец, я шорец — верно. Больше ничего не пойму, то ли ты