Сибирские огни, 1964, №3

«мелколюдье» . Именно этот недостаток присущ и некоторым пьесам, в которых опытная рука и талант драматурга по­ могли избежать бездейственности, а жи з­ ненное содержание все же не только нас не удовлетворяет, а наоборот вызывает активные возражения. Это пьесы, осно­ ванные на действии, искусственно сочи­ ненном, придуманном, фальшивом. На спектакле «Нас где-то ждут» зрители плачут — об этом свидетельст­ вует даже критик О. Корнева, неприми­ римая в своей отрицательной оценке пьесы. Но ее статья «Странно, — не правда ли?» очень не точно объясняет, почему все-таки зритель плачет. А ска­ зать об этом необходимо. Плачет потому, что в пьесе А. Арбу­ зова есть ясная действенная линия, кото­ рая осваивается зрителем и волнует его. На наших глазах бывшая актриса Ильи­ на, решительно отказавшаяся от своего личного счастья и живущая для других, приезжает в маленький городок и, как щ едрая волшебница, чудесно преобража­ ет судьбы и души жителей захолустья. Силу Ильиной мы въявь ощущаем во многих сюжетных линиях, на которые распадается пьеса, чтобы затем , слив- щись воедино, стать разными доказа­ тельствами одной мысли. Множествен­ ность линий — это тоже прием подчер­ кивания силы Ильиной, тут количество переходит в качество. Роберт, сын районного ответработни­ ка, стыдится признать себя отцом ребен­ ка одинокой работницы Насти, хотя где- то в глубине их сердец ж и в е т . настоя­ щ ая , чистая, светлая любовь. Ильина помогает настоящему чувству выйти на­ ружу, а трусости и лицемерию исчез­ нуть. Другая пара влюбленных. Он — элек ­ тромонтер, ищущий в жизни возвышен­ ное духовное начало и поэтому попав­ ший в лапы сектантов. Она — комсорг, отравленный ханжеством и казенщиной. Ильина открывает им глаза на то, что оба они принимают внешнее, показное за существо, что оба они во власти фальшивых представлений и о жизни, и друг о друге. Агнесса заставила себя приехать на стройку ради того, чтобы заработать стаж для поступления в институт. Ильи­ на учит ее любить сегодняшнюю жизнь, видеть ее смысл и ценность. И так со многими другими. Пьяница Мед становится дружинни­ ком. Легкомысленная Валерка, откро­ венное второе издание Вальки-дешевки, повторяет путь своего прототипа. Федор Грек и Т арас Лодочкин отказываются от столичного университета, понимая, как они нужны людям именно здесь, в го­ родке, где один клуб, один очаг просве­ щения. И даж е сбежавший из Москвы стиляга Анатолий сбрасывает с себя во­ рох отчужденности и становится энту­ зиастом культурного фронта. Все эти пе­ ремены созданы одной силой — чело­ вечностью Ильиной, ее душевностью, ее интересом к каждому, ее участием в каждой судьбе. В этой действенности пьесы — объяснение ее эмоциональной заразительности, объяснение того инте­ реса, который проявили к ней театры. Действенность — качество настолько важное и настолько не часто встречаю­ щееся, что многие ради него постара­ лись не заметить, как жестоко обманул их А. Арбузов. В заголовке «Иркутская история» было точное, локальное обозначение ме­ ста действия, но это никому не мешало воспринимать события, как возможные в любой географической точке. В заголов­ ке «Нас где-то ждут» подчеркнута воз­ можность расширительного толкования пьесы. Но прочитав ее, не соглашаешь­ ся даже с тем, что возможен хоть один такой городок. Так назойливо подчерк­ нут его заплесневелый провинциализм, так чрезмерно оглуплено его население, так густо лежит на полотне художника черный цвет. А затем начинается линия преображения, переход черного в белое. Этот переход так отвечает настроениям зрителя; что он обязательно вызывает эмоциональные отклики, а у некоторых и слезы. Но слезы эти недолговечны, они быстро отступают перед мыслью: «Ведь это же все придумано от начала до кон­ ца!» Если даже принять арбузовский горо­ док за художественное обобщение тене­ вых сторон нашей жизни, то искусствен­ но и нелепо их устранение с помощью бродячей одинокой актрисы, в лучшем случае — представляющей абстрактные понятия добра и лишенной как художе­ ственный образ какой бы то ни было со­ циальной конкретики. Героиня А. Арбузова, актриса Ильи­ на, имеет биографию — правда, доволь­ но странную. Она пошла спасать чужие души’ а свою семью неизвестно почему бросила. Она любила театр, но «разлю­ била — пятнадцать лет назад. Не за что стало любить». Сейчас она снова заяв ­ ляет: «Театр — это трудное, веселое и справедливое дело», и человеческим сплочением, в основном, занимается с помощью драматического кружка. На первый взгляд, это противоречие. Затем понимаешь намек Арбузова: Ильина ушла из театра в 1947 году. Но тогда возникает другой вопрос: почему же в то время, когда навек уничтожены препо­ ны и преграды , созданные культом, она ищет подлинное искусство в захолуст­ ных городках? В чем здесь смысл и з а ­ кономерность? Очевидно, только в том, что это и составляет сюжетный костяк пьесы. Условный сюжетный костяк, ко­ торый сам по себе не несет мысль, а лишь позволяет ей проявиться. Услов­ ная, заведомо нежизненная ситуация встреча Ильиной и поселковых аоориге- нов — должна раскрыть нам значение