Сибирские огни, 1964, №3

работа -в деревне и на стройке — драма­ тургом называется, перечисляется, вос­ хваляется — но вне сценического дейст­ вия. И Платов постепенно тускнеет, ли­ ш аясь своих индивидуальных особенно­ стей своей энергичной и справедливой, порывистой натуры. Очень показательно, что драматург ли­ шил Платова поступков даже в финаль­ ной сцене, когда тот вновь встретил Дер­ жавина и, кажется, обязан был со свой­ ственной ему экспансивностью и энер­ гией оценить бесчестное прошлое прияте­ ля юных лет. В жизни Платов и Держа­ вин столкнулись в решительном поедин­ ке, в пьесе Л. Зорина они ведут какой-то умиротворенный, благостный разговор. Ошибка в понимании жизни всегда оборачивается художественной слабо­ стью. И все же испытываешь благодарность к Л. Зорину за то, что он хоть один раз, в одной из сюжетных линий, прорвался к настоящей человечности Платова. С. Алешину в Новикове это не удалось ни разу. Да разве С. Алешин в этом одинок? Р а зв е нашел молодой драматург О. Сту- калов хоть один поступок для героя своей пьесы «Окна настежь»? Разве мож­ но примириться с пассивностью Кирил­ ла, этого якобы современного молодого человека, с его неумением противостоять тому океану мещанской пошлости и под­ лости, который бурлит вокруг него, в его ■собственной семье? А в пьесе другого молодого драматур- та В. Блинова — «Нищий» разгули­ вает всех поучающий, но безнадежно скучный Николай Петрович, скучный именно потому, что автор каждый раз вы­ пускает его на сцену лишь для того, что­ бы произнести верные слова и сообщить о своих верных поступках. А сами по­ ступки Николай Петрович оставляет у порога сцены, словно галоши, в которых не положено ходить по комнате. А разве опытный драматург А. Софро- нов не ослабил интересно задуманный об­ раз партийного работника Ковалева из пьесы «Берегите живых сыновей» тем, что не нашел для него выразительной действенной линии? А. Софронову очень бы стоило задуматься над вопросом о том, что делает Ковалев. Спорит с Гол- лем, играет в преферанс, пишет дневник, произносит уйму правильных слов вплоть до финала: «Нам есть что делать в жизни». Как выглядела бы пьеса, ес­ ли б он и сделал что-то, хотя бы активно вмешался в споры молодежи, на кого-то повлиял, кого-то убедил! Но этого нет, и Ковалев воспринимается как система слов, как нереализованный замысел, как еще одно бездействующее лицо. Среди положительных героев пьес по­ следнего времени есть и еще одна кате­ гория, вызывающая серьезные возраже­ ния. Драматурги поручают им нормаль­ ны е человеческие поступки, но пытаются представить эти поступки в ореоле осо­ бой доблести. Отец и мать — честные коммунисты, а живущий вдали от них взрослый сынок, избалованный заботами и отцовскими деньгами, становится подонком и подле­ цам. Из ревности, из мелкой зависти он губит жизнь товарища. С ужасом узнают об этом родители. Ну, разве не естествен­ но, что они разоблачают недостойную игру сына? Разве можно всерьез увидеть в этом признак особой моральной высо­ ты? Было время, когда конфликт граж­ данского долга и родительских чувств служил выражению важнейших противо­ речий общественной жизни, лежал в основе античных трагедий, раскрывал идеалы Лесоднга и Дидро. К сожале­ нию, разменявшись на слезливые эффек­ ты, он стал впоследствии костяком ре­ месленной мелодрамы. Родословную Елизаветы Никандров- ны, матери, изобличающей подлость сы­ на в пьесе «Дневник женщины», вряд ли стоит вести от Агамемнона и полковни­ ка Одоардо Галотти. Ей не приходится совершать трагические, ужасающие дей­ ствия, выпавшие на их долю. Ей только нужно сказать правду, назвать ложь — ложью, подлость — подлостью. Стоит ли такой поступок относить к особым до­ стоинствам нового, коммунистического человека? Примерно с такой же ситуацией мы встречаемся в пьесе А. Тажибаева «Порт­ рет». Коммунист с большим стажем, му­ жественный воин, полковник Айдаров узнает, что муж его дочери Даурен — беспринципный карьерист, интриган, пре­ ступник. Это открытие тем тяжелее Айдарову, что зять — уже без пяти ми­ нут министр. Полковник изобличает Дау- рена. Но победа достается ему дорогой ценой — он гибнет от разры ва сердца. К. Финн предпочитает благополучный драматический финал, А. Тажибаев стре­ мится придать своей пьесе трагедийное звучание, и оба они, наверно, искренне считают свои пьесы современными по конфликту, а своих героев — подлинны­ ми героями наших дней. А ведь на самом деле конфликт традиционен, герои дают всего-навсего уроки простейшей честно­ сти, и поэтому обе пьесы никак не при­ ближаются к решению самой важной и самой увлекательной задачи — раскры­ тию характера нового человека. Поступки Елизаветы Никандровны и Айдарова свидетельствуют лишь о том, что они элементарно порядочны, что им отвратительна ложь и подлость, что они не согласны на компромисс с фальшью. Сценическое действие никак не схваты­ вает, никак не отражает того становле­ ния характеров, которое сегодня проис­ ходит в жизни. Говоря о недостатках искусства, у нас часто пользуются термином «мелко­ темье». Думается, что применительно к драматургии и театру точнее говорить о