Сибирские огни, 1964, №2

— Притащила?.. — Пьяный ты был... До дома бы не дошел... Вот и... привела... — И как у тебя пупок не развязался пьяного волокти, — сказал Мишка, и ему стало стыдно, потому что Тоня тихо проговорила: — Грубый ты, Миша... Ой, какой грубый... Он сидел на кровати, в мятых штанах, держась руками за голову. Рядом на полу стояли его ботинки. — Ладно, прости, если что... Сама где спала?.. — На полу, вот на сетке, где же... — Вела, небось, все видели... — Видели... Он хмыкнул, подвигая ногой ботинки: — А так... Из знакомых... Никто?.. — Не бойся, ничего не подумают, — успокоила Тоня. Но Галочкин беспокоился не об этом. А вдруг парторг видел?.. Он встал с кровати, осматриваясь, и сверху, на стопке белья, увидел свою рубаху. «Ночью постирала, что ли?» — подумал Мишка, но та рубашка, ко­ торую он надевал вчера, была на нем. Откуда — эта? Может быть, не его? Так нет же, вот и пятнышко от штопки на гру­ ди — прожег недавно дыру, курил лежа. Но стирать ее он отдал комен­ дантше, все ребята ей отдают. — А чего это у тебя моя сорочка? — спросил Мишка, приподняв ее над стопкой, и под ней увидел еще рубашки. — Комендантше нашей по­ могаешь, что ли?.. — Она мне помогает, — усмехнулась Тоня. — Как это — она? Когда стираешь ты?.. — Неужели непонятно? — спросила Тоня, и в глазах у нее Мишка увидел боль и стыдливую просьбу: зачем спрашивать?— Зачем спрашива­ ешь, Галочкин? — Выдохнула еле слышно: — Неужели каждому объ­ яснять? Но Мишке объяснять было уже не надо. Несколько дней подряд на постели Галочкина появлялась записка: «Тов. жилец! Вы должны мне за стирку. Занесите или оставьте под по­ душкой 75 коп.». А Мишке все было некогда. Махнул рукой: подождет бабка, куда ей!.. Отдаст потом на пятак больше, простит, что задержал... Знал бы ты, Мишка Галочкин, знал бы, проклятый, для кого эти деньги! Он обеими руками схватил со стопки свою рубашку, вглядываясь в нее и как будто снова не веря, что она его, Мишкина. Эх, Мишка, Мишка!.. Помнишь, как ты увидел Тоню на концерте, как думал потом: придет время, и Тоня, не смущаясь, тоже закружится на сцене, и на ней будет алый костюм, и сама она будет удивительно красивой, улыбчивой, и следа не останется от ее прошлой жизни... А видел ли ты, как Тоня приходит до­ мой и, еще не успев снять ватник, ставит на кухне греть воду, потом скло­ няется над ванной с тряпьем, заношенным тобой, Потаповым, Гришкой Тимофеевым, как она рукой в мыльной пене устало поправляет каштано­ вую прядку?.. За все это вы отдаете ей по два-три рубля в месяц, да как отдаете... Подождет, не к спеху... На пятак не поскупишься — простит, что задер­ жали... Какая-то смутная тревога проникла Мишке в душу. Несмотря на боль в голове, несмотря на глупое положение, в котором он находился, он почувствовал в словах Тони обиду и понял, что здесь что-то не так, что ус­ мехаться Тоне вроде бы не с чего.