Сибирские огни, 1964, №2

— Кто ворованный кирпич экономит? — громко спрашивал Андрю­ ша. — Нет, вы скажите. Кто? Но Галочкин его уже не слышал. Глава двадцатая Первое, что сделал Галочкин в воскресенье, — сходил в старую па­ рикмахерскую — есть такая, в небольшой комнатушке, рядом с мужским отделением бани, — и состриг начисто канадку. По дороге обратно зашел в магазин и выстоял длинную очередь, ку­ пил два «огнетушителя» — две бутылки портвейна по ноль восемь. Клик­ нул Женьку, и они пошли завтракать. Они забрались в «святой уголок» — самый дальний от раздачи угол, прикрытый развесистым фикусом. Места в углу были свободны, потому что без нужды сюда никто не садился, — не будешь пить — посидишь за любым другим столом,— но у стенки уже стояла батарея пустых бутылок. — Черт-те что, убрать вовремя не могут, — серьезно сказал Галоч­ кин и поставил рядом с пустыми две своих по ноль восемь. Женька отнес подносы, а он тем временем выбил пробку и налил в стаканы до краев. Потом, увидев, что Женька все еще торчит на раздаче, требуя ложки, взял один из стаканов и отплеснул на грязный пол в углу почти половину. Остальное предназначалось Потапову. Чокнулйсь молча и стали уплетать борщ.-Съев половину порции, Га­ лочкин снова опустил руку вниз и достал бутылку. — Невпротык работяге, Потап, — сказал Мишка, чокаясь. — Учить­ ся тебе надо, понял?.. — Только из-за того, что невпротык? — Нет, вообще... Выпили по второй. Мест свободных в столовой почти не было, но к ним никто не подса­ живался, и они ели медленно, с остановочками, как в ресторане. — Хороший ты мужик, Потап, — сказал Галочкин, поднимая третий стакан. — Надо тебе человеком стать... Давай выпьем за это, а? — Вот еще, — покраснел Женька. — А тебе — не надо?.. Д а ты... и так... человек... Галочкин покачал головой: — Мне уже поздно... «Если уеду, буду высылать ему деньги», — подумал Мишка. В том, что ему надо уехать, он не сомневался, хотя и не говорил это­ го еще никому. Ему казалось, вся стройка уже знает, что есть такой бригадир, которому хотели дать значок ударника, и он вырядился, как ду­ рак, но значка не дали. Он шел сегодня по улице, ни на кого не глядя, но был уверен, что все глядят на него. — Ничего не поздно, — сказал Женька. Галочкин положил руку на стол, стриженой головой подался к Жень­ ке. Рубец, резавший бровь, стал наливаться красным, и вид у Галочкина был такой, что у Женьки щемило сердце... — Невпротык Галочкину, Потап... В столовой подвигалась очередь, суетились раздатчицы, доносился с кухни звон железных тарелок, но Галочкину и Женьке ни до чего не было дела. Мишка уже захмелел слегка, и Женька тоже. Галочкин вскинул на него глаза: — Вот, скажи, стать человеком — это что?..