Сибирские огни, 1964, №2

толочь и просеивать «мусор» для, присыпки формовки, таскать уголь в «кало­ шах», сплетенных из лыка. От шести до шести — по двенадцать часов каждый день. И всего за двадцать копеек. Что можно было купить за двадцать копеек, если сапоги на картонной подошве стоили 3 рубля 50 копеек? Впрочем, сапоги — роскошь непозволительная. Тогда ходили в ичигах, года два-три насаживая запла­ ту на заплату... Над нами могуче гудят мостовые краны. — Электричество вон теперь, как с солнцем работаем, а тогда лучину жгли, и рукам нашим облегчение пришло,— продолжает Михаил Лаврентьевич.— Раньше-то деревянный кран был, вручную его крутили. Весь завод тут разме­ щался, со всеми, как говорится, потрохами. А ныне — почитай один цех. От цеха к светлому зданию на пригорке взмыл крытый ход. — Там бытовое помещение,— снова комментирует старый рабочий.— Душ и прочее. Коридор вот провели. Чтобы не простудился рабочий. А допрежь кто берег рабочего человека? Один фельдшер был на завод и поселок. Да и тот не пойдет к тебе, если лошадь ему не подашь. Наш разговор продолжается в просторной, со свежеокрашенным полом квар­ тире Кухтина. В комнате светло, чисто и прохладно. В переднем углу этажерка, заставленная книгами. Тома «Библиотеки сибирского романа», Паустовский. Радиоприемник «Балтика» на маленьком столике. Михаил Лаврентьевич пригла­ дил седые волосы и достал фотографию большеглазого, лобастого мальчугана. — Внук мой. В космонавты попасть мечтает. Нам и не снилось такое. Те­ перь ребята с малолетства к технике привыкают. У сына-то моего мотоцикл свой. Мода такая пошла — на мотоциклах ездить к месту работы. Видали, небось, у проходных навесы зеленые и мотоциклы под ними. Так у нас их сотни, машин этих. Завод поднялся, и жизнь наша поднялась. Мне вот пенсию сейчас государ­ ство выделило — 120 рублей. На курорт ездил. В Кисловодск. А кто я? Простой рабочий. Формовщиком был до последнего дня своей, как говорится, трудовой био­ графии. Сын у меня, Михаил, тоже на заводе работает. Мастером в модельном отделении. Завод его в Свердловск отправлял. На курсы повышения квалифика­ ции. Он, значит, четвертое поколение Кухтиных на заводе представляет. Мы прощаемся, и Михаил Лаврентьевич вспоминает: — Вы альбом наш по истории завода не смотрели? Так полистайте. Обя­ зательно полистайте. Там такое диво-дивное увидите... * * * Фоторепродукции с акварелей Бестужева положили начало заводскому альбому. Этот массивный фотоальбом хранится в парткабинете. С беспристрастно­ стью летописца раскрывает он историю металлургического завода. Вот фотогра­ фия 1916 года. Приземистое заводское здание, одинокая труба, серые крыши и неизменные заборы. Да, не очень-то изменилась картина со времен декабристов. , Так и не было закончено переоборудование завода, продолжавшееся целых пятьдесят лет. Вплоть до революции господствовал в маломощных цехах ручной труд, и влачил завод жалкое существование, пока сами рабочие не стали его хозяевами. Третья пятилетка дала старт новой жизни завода. Устремились в голубое небо высоченные, стройные трубы мартеновского цеха. В апреле 1940 года завод дал первую плавку стали. На год раньше вступила в строй новая электростан­ ция, а годом позднее — первые тонны продукции выдал прокатный цех. — Восемнадцать цехов ныне на заводе. И почти все выросли уже после революции,— сообщает директор завода Геннадий Васильевич Куренных. И при­ водит интересные факты: — Мы производим сейчас больше стали и проката, чем вся страна давала в первые годы после Октября. И не стоим на месте.