Сибирские огни, 1964, №2

солнца. Нащупывали враги позицию снайперов. Пули и осколки со зво­ ном впивались в камни, пулеметные очереди дробили ложную огневую точку. Дважды мины разрывались совсем рядом. Приникали друзья к земле, выжидали, а потом снова стреляли. Тесно прижавшись к плечу товарища, Номоконов искал в этот миг врага, а Санжиев целился. Возле гусениц трактора вдруг блеснул огонек. Услышал Номоконов хруст разбитого стекла и почувствовал, что ра ­ нен в плечо. Из головы Санжиева брызгала кровь. Что-то сказал Тагон по-бурятски о своем сыне и перестал дышать. Ощупал Номоконов товарища, посмотрел на его винтовку, приник к холодной земле, скрипнул зубами. — Конец Тагону, прощай! Немецкий снайпер мог поздравить себя за удачный выстрел по блес­ нувшему на солнце стеклышку. Пуля прошла через линзы снайперской винтовки Санжиева, пробила солдату переносицу, вышла в висок и з а ­ стряла в плече Номоконова. Рванул свою гимнастерку Номоконов, схва­ тился за плечо и выдавил пулю — черную, тяжелую — положил в карман. Окровавленным плечом оттеснил Номоконов от амбразуры убитого това­ рища, осторожно выглянул, стал наводить мушку в черный просвет меж­ ду гусеницами. Снова блеснула молния — уже с другого места. Номоко­ нов чуть высунул руку и ощупал отметины на валуне: пули легли рядыш­ ком. Снайпер, блестящий снайпер! За горой заходило солнце, и немец то­ ропился. Пули скалывали свод амбразуры, рикошетили, со зловещим пе­ нием взлетали в вышину. Номоконов отодвинулся в сторону, просунул винтовку в амбразуру и, не целясь, спустил курок. «Мы живы, фашист! — сказал он выстрелом. — Темнеет, не поймать на мушку твою голову. Утром однако снова встретимся — поединок толь­ ко начинается. Завтра вы опять услышите свист моих пуль, здесь же, на этом месте! И тебя снова вызовут. Не придешь—распрощается с жизнью новый десяток фашистов. Придешь!» Стемнело. Номоконов вылез из-под валуна, взвалил на спину Санжи­ ева и, обхватив труп за холодные руки, понес к своей траншее. Не дота­ щил, положил в воронку на нейтральной полосе: болело плечо. Надо бы­ ло быстрее добраться до блиндажа, сообщить о беде, посоветоваться с лейтенантом Репиным. Созревал план поединка с немецким снайпером. — Никуда не уйдет, — торопился Номоконов.— Меткому немецкому стрелку приказали расправиться с русскими, взявшими на прицел своих винтовок участок важной дороги. Сумерки помешали... Наверное, немец зарывается в землю, наверняка он выберет позицию за грудой камней, громоздящихся на обочине. Оттуда — как на ладони поле, усеянное валу­ нами. Надо взять с собой Поплутина... В полночь подходил Номоконов к блиндажу. — Это вы, Данилыч? — окликнул его лейтенант Репин. — Ну, все хорошо? А я что-то беспокоился за вас сегодня. — И, когда узнал о гибе­ ли Санжиева, вздохнул, задумался. Сказал: — Вот беда!.. — И неожи­ данно сообщил: — А я ведь уезжаю... Совсем... Уже все сдал, в полночь будет машина. Приехал новый командир... Осталось проститься с вами. — Шутишь, Иван Васильевич? — опешил Номоконов. — А как же теперь? — Нет, Данилыч, не шучу. Тихо и тоскливо было в блиндаже. Никто не спал. Что-то говорили снайперы, копошились на нарах, курили. У столика сидела синеглазая женщина в белом полушубке и тоже курила. Как во сне, поздоровался Номоконов, отошел в уголок, присел на. краешек нар.