Сибирские огни, 1964, №1

Косит Сергей хорошо, идет прямо, не сгибается, косой водит плавно, красиво, без напряжения — словно грибы косит, а не траву. Ряд у него широкий — впрочем, у него все широкое, и лицо, и душа, и, не в обиду ему будь сказано, глотка: переспорить его, перекричать едва ли кому уда­ валось. Наступает на противника и грозит ему пальцем так близко перед носом, что противник поневоле пятится и кричит только одно: — Д а что ты орешь, да что ты орешь, да что ты орешь?! Ты раз­ берись! У Сергея черные кудрявые волосы, а на затылке — лысинка, с буты­ лочное донышко. Он идет с косою самым первым, ведущим. За ним — его племянник Мишка, молодой, недавно со школьной скамьи, и косит он прилежно, чисто, словно контрольную пишет по русскому, стараясь не сделать ни одной ошибки. Крестьянскую работу знает, он у нас за скирдоправа, а это дело нешуточное. За Мишкой идет Гришка, армянин, маленький, черный, как жук. Ото­ рвал козырек от фуражки и превратил ее таким образом в берет. В Си­ бирь из цветущей Армении Гришка приехал не чин-чином, а по иным при­ чинам: был в заключении где-то на севере, потом осел здесь, на берегах Оби, обзавелся семьей. Косит Гришка неправильно, не по-крестьянски, рубит траву, но не отстает от Мишки, который, в свою очередь, не отстает от Сергея, а Сергей жмет. Мы нашли в осоке лодку, легкую, как балалайка, долбленую. Мишка ухватил ее за нос, и поволок, она скользит по траве, как по воде, в густой осоке не достает днищем до земли. — Положи на место, хозяин придет — он тебе задаст! — строго при­ казал Сергей. Хозяин оказался легок на помине. Из камышей вынырнул старичок в измятом брезентовом дождевике нараспашку, в порванном картузишке, с седенькой бородкой — три волоска. Мы сели с ним рядом на опрокину­ тую лодчонку, закурили, завели разговор, спросили, откуда он. — А вот же, из Луговой! — указал он и рукой и бородкой. — Дерев­ ня тут недалеко. Достал из кармана кисет, тоже ветхий, изношенныи, под стать дож­ девику, картузу и лицу, сморщенному так, что больше уж, кажется, ни единой морщинке не уместиться. Левая рука изуродована: все пальцы, кроме большого, когда-то давно растаяли, как конфетки, и слились в тя ­ желую култышку. В детстве еще ошпарил кипятком. Это и было причи­ ной того что старик, доживая восьмой десяток, не видел ни разу железной дороги. В солдаты его не брали, а самому не было надобности выезжать из деревни Луговой дальше села Малинного, где были сель­ совет и правление колхоза, а в крайнем случае — в районный центр на базар, с карасями. Так про него и говорили, как про диковину: «В Луго­ вой живет один старик, никогда в жизни паровоза не видал!» Но и старик находил чудаков, до смешного отставших от жизни. — А есть такие люди, — посмеивался он, — которые сроду не вида­ ли, как карасей ловят! Смехи да и только! Этто на базаре спрашивает меня: как, говорит, ты ловишь их, дед? — А откуда им знать, раз никогда не ловили? — Нет! Никогда не ловили! Смехи да и только!.. В войну я в Малин­ ном жил Колеса работал, и даже медалью наградили... Невольно подумалось: вполне возможно, сработанные им колеса до­ ехали до Берлина и обратно вернулись, и теперь катятся где-нибудь по