Сибирские огни, 1964, №1

Эх, до чего хорошо бы тоже вытащить вдруг откуда-нибудь шматок, сала, потереть чесноком шершавую хлебную корочку, посыпать ее круп­ ной солью... Хлопнул Женька дверью и вышел... На другой день он снова сказал, что поесть принес с собой. Галочкин посмотрел на него внимательно', приобнял Женьку: — Накормишь?.. Сегодня тоже денег не прихватил. Поделишься с бригадиром, а? Они шли по трапу, Мишкина рука лежала на его плече, и ноги у Женьки стали как будто не свои, а чужие. Галочкин толкнул дверь в обогревалку и пропустил его вперед. Сел за стол и ему велел сесть рядом. Петрович подвинул свою тряпку побли­ же к другому краю, воткнул ножик в сало, показал на него пальцем: — Полдшойте... Но Галочкин отказался: — Спасибо-, свое имеем... Ох и противно было тогда у Женьки на душе! Он встал, хотел выбежать, но Галочкин цапнул его за руку и прида­ вил к столу. — Полднюйте, чего там, — снова предложил Петрович. — Нет, батя, спасибо, — ответил Мишка. Женька положил голову на руки и пролежал так почти час. А брига­ дир сидел рядом и молчал. Может, лучше бы он дал Женьке подзатыль­ ника, чем так молчать. Когда бригада пришла с обеда, Галочкин поднялся из-за стола. — Дело есть, мужики... Они сгрудились вокруг них, но Женька не поднимал головы. Как буд­ то его здесь и не было. Да уж лучше бы не было!.. — У кого что осталось от обеда, — выкладывай, — сказал Галоч­ кин, и Женька догадался, что это он — как в домино — припечатал к столу монету. — На бедность тут одному... У Женьки под ухом посыпались на стол медяки. Никто не шутил: на­ верное, вид у Галочкина был не очень-то веселый. Молча выворачивали карманы. — Подними голову! — приказал Галочкин. — Хватит? Или еще? Краешком глаза Женька увидел монеты. Пятаки, двадцатники, трешка... Галочкин согнутой ладонью гребанул мелочь на край стола, ссыпал в другую ладонь. Поймал Женькину руку и шмякнул в нее медяки. — На, молокосос!.. Потапов растолкал всех, выскочил из обогревалки, стал за углом, ткнулся лбом в холодную стену. "О, что он думал тогда о Галочкине! Вот выйдет сейчас — поднять с полу кирпич, шагнуть навстречу... «Прибью»,— думал Женька. Дверь скрипнула, и Потапов незаметно выглянул. Двое. Галочкин и Петрович. Стоят, закуривают. Петрович хихикнул. — Ишь, пакостник... — Крепкий все-таки парнишка, а, Петрович? Есть в нем, понимаешь, гордость... И Женька решил не прибивать Галочкина. Тихонько прошел до оконного проема, взобрался на кирпичный по­ доконник, прыгнул на снег и помчался к столовой. Там он ел за двоих, нет, за пятерых, ел, не разбирая, что он ест и вку­ сно ли то, что он ест. Две официантки попытались подсунуть ему жалоб­