Сибирские огни, 1964, №1

Все это Мишка видит,— и как густым пламенем горят вагоны, и как в синем небе с воем пролетают над ними серые самолеты с крестами, и как на земле, рядом с поездом, опадают частые всплески от разрывных пуль. А через весь этот ад — к вагонам, потом обратно — бежит воспита­ тельница Галочка. Ей нельзя прятаться, нельзя упасть прежде времени: у нее — самые младшие, и каждого из них приходится почти отдирать от скамьи, а помощников у Галочки — всего один раненый боец, потому что остальные воспитатели заняты своими детьми... Бежит от вагона Галочка с маленьким Мишкой на руках, а за ней го­ нятся по степи черные всплески земли. Они настигнут Галочку, они уже совсем близко, и тогда она, не оглядываясь, падает на землю, прикрывая собой Мишку, и всплески прекращаются, будто споткнувшись... Вечером на маленькой станции в комнате начальника вокзала сидел за столом директор детского дома, высокий бледный старик, а мимо него, задерживаясь на минуту, тянулась поредевшая цепочка детдомов­ ских ребятишек. — Фамилия? — спросил старик, когда перед ним остановился очеред­ ной, но малец только сказал: — Мишка... — Как твоя фамилия, мальчик? — переспросил директор, чей ты?.. И в ответ снова услышал: — Мишка... — Галочкин это,— подсказала женщина рядом.— Из ее группы. Только он, наверное, не знает, она их никогда по фамилиям не называла. — И всхлипнула.— Уж такая ласковая была... — Галочкин,— сказал старикзадумчиво.— Так пока и запишем. — И оторвал глаза от бумаг.— Следующий.. ...Два дня лежал Мишка, не раздеваясь, на жесткой койке в комна­ те для транзитных пассажиров. Кто-то заходил сюда, кто-то с кем-то разговаривал, кто-то читал газе­ ту, укладывался спать, вставал, посматривал на часы и уходил, не попро­ щавшись. Но Мишка никого и ничего не замечал, как не замечали и его. Един­ ственной, кто беспокоил Галочкина, была старушка-администраторша. Два раза подходила она к нему, трясла за плечо. И каждый раз он как будто пробуждался ото сна, от такого сна, которым спят с открытыми, но ничего не видящими глазами. Ни слова не говоря, Мишка доставал из кармана пиджака, висевшего рядом, на спинке стула, измятую рублевку и протягивал администраторше. Она молча брала деньги и уходила. Толь­ ко головой качала, глядя на гору окурков на стуле, раздавленных о га­ зетку. Он чиркал спичкой и закладывал руки под голову, а потом снова з а ­ жигал спичку, потому что папироса обычно гаснет, когда руки так вот заломлены под головой. Он думал о том маленьком Мишке, не помнившем своей фамилии, и о теперешней жизни,-думал о воспитательнице Галочке, от которой не осталось ничего, кроме ее имени, и этим именем зовут теперь его, Мишку Галочкина... ...— Новенькая она у нас была,— слышал он снова тихий голос Ва­ сильевны.— Почти от немца, из-под самой войны вас тащила... Солдаты ей помогали, и кто из хороших людей, если попадались. А потом к наше­ му детдому прибилась, даже узнать друг друга толком не успели. Знаю только, что все вы были круглые сироты, она так говорила. Все в детдоме были сызмала — у кого умерли родители, у кого — еще в финскую...