Сибирские огни, 1964, №1

птичке. Ваня открыл клетку и выпустил снегиря на волю. Согласитесь, что стоит приписать сюда какое-нибудь двустишие, вроде: Кто не бывал в неволе, тот не знает, Как в заточении душа страдает, — и можно смело к «ста повестям» Б. Фе­ дорова добавить сто первую. Впрочем, не претендуя на лавры поэта, С. Нау­ мов вовсе не избегает приклеивания к своим историям «моральных хвостиков» (выражение Н. А. Добролюбова), сфор­ мулированных «презренною прозой». Так, рассказец о неудавшемся силовом состязании между Ваней и его отцом заканчивается наставлением отца: «Ру­ ку сильной работа делает. Рабочая рука — самая сильная». Про авторов подобных рассказов До­ бролюбов говорил: «Детский писатель обыкновенно старается провести в своем сочинении какое-нибудь нравственное правило и думает, что тем и ограничи­ ваются все его обязанности перед моло­ дым поколением. Такая пища и невкус­ на, и непитательна. Она вовсе не дей­ ствует на детей: если же и подействует, то скорее может сделать их духовными калеками, нежели содействовать пра­ вильному их развитию». Притчеобразная, исчерпывающаяся банальными и вдобавок худо склеенны­ ми сентенциями литература (если ее во­ обще можно назвать литературой) по са­ мому своему духу антиэстетична и нахо­ дится как бы вне времени, а значит, и вне подлинной жизни. Мало того, она прививает ребятам обывательский взгляд на искусство как на легкое, всякому доступное занятие «от нечего делать»,— она воспитывает холодных моралистов, абстрактных резонеров и педантов, умом усваивающих какую-то сумму прописных нравственных истин, но в душе остаю­ щихся к ним совершенно безразличны­ ми Объективно такая «литература» по­ ощряет лицемерие, ханжество. В том «чистом» виде, какой являют рассказы П Корюкова и С. Наумова, она, может быть, и не столь опасна: чи­ татель наш в массе своей вырос и если уж не самих ребят, то взрослых, руково­ дящих детским чтением, провести труд­ но. Хуже, когда микроб назидательности поражает произведения интересных, та­ лантливых авторов, которым не только есть что сказать детворе, но которые умеют говорить с ребятами увлекатель­ ным языком живых образов. Повесть С, Баруздина «Первое апре­ ля — один день весны»1 продолжает цикл произведений писателя на мораль­ но-этические темы («Новые Дворики», «Только не завтра!»). Родители Гошки Барсукова, очерствевшие, омещанившие­ 1 « О к т я б р ь » , 1963, № 4. ся люди, живут по старому принципу собственников: «все для себя». И Гош­ ка, ребячьей душой своей чутко отзы­ вающийся на благотворное влияние шко­ лы, всей окружающей его действитель­ ности, естественно, приходит в противо­ речие с узкой и своекорыстной «наукой жизни», проповедуемой отцом и ма­ терью. В семье Барсуковых назревает конфликт. Идейное содержание повести, понят­ но, не вызывает сомнений. Заслуживает всяческой поддержки и стремление пи­ сателя опереться на реальные конфлик­ ты современности, наделяя зорко под­ меченными г жизни чертами характеры взрослых — отца и матери Гошки, кол­ хозников. И все-таки С. Баруздин не сумел избежать логически-умозритель- ного решения важной темы. Самому Гошке отведена в повести довольно странная роль. Он лишь слу­ шает, что говорят между собой положи­ тельные и отрицательные взрослые пер­ сонажи, со стороны наблюдает за их действиями и дома и в деревне, куда они приезжают с отцом на собственной «Вол­ ге» покупать сруб под дачу. При этом родители Гошки наперебой с простодуш­ ной откровенностью излагают перед сы­ ном свое обывательское «кредо». «Глав­ ное, жить надо уметь», — изрекает отец. И не просто демонстрирует Гошке это «умение», а комментирует каждый свой шаг. Обманул очередь у бензоколонки, объ­ яснил: «Лишний полтинник боятся по­ терять. Вот и торчат по полчаса в оче­ реди...». Не разрешил Гошке прокатить деревенских ребятишек, заметил: «Ты что! Машину мазать! Смотри, какие они!». Скрепя сердце пошел помогать деревенскому шоферу, застрявшему в грязи со своей полуторкой, — оправдал­ ся: «Пожалуй, а то неудобно... Вдруг колхозная! Припомнят еще...». Нехотя согласился на предложение председате­ ля осмотреть пришкольный сад, — при­ знался: «Поедем и в самом деле. А то еще обидится... От него, брат, все зави­ сит». И, наконец, удачно сторговав по­ купку, обратился к Гошке снова: «А ведь мы, братец, ловко договорились!.. За полцены сруб купили!» Трудно сказать, чем это вызвано, — недоверием к юному читателю или не­ осознанным желанием идти по пути «наи­ меньшего сопротивления»: не раскры­ вать чуждую психологию в поступках ге­ роя, в острой борьбе, вызывая к ней чув­ ство законного отвращения, а заста­ вить отрицательный персонаж высказы­ вать «истины», находящиеся в явном противоречии с требованиями новой мо­ рали. Кстати, тот же принцип главенст­ вует и в обрисовке образов положитель­ ных. «Что ты все деньги, да деньги! — говорит Гошкиному отцу хозяин сруба Николай Остров. — Договорились и все тут!». «Одно слово — Барсуковы! —