Сибирские огни, 1964, №1

— Как это — по-детски? — Ну, понимаете, — иногда кажется, что мы для производства вроде бы не дак самостоятельный и очень нужный отдел, а... ну, как бы детский сад какой. А мы же — лаборатория. Мы — своего рода окно в реактор... Валя, конечно, Переборщила. Ни один руководитель производства на лабо­ раторию, как на детский сад, не смотрит. А вот то, что лаборатория в химическом производстве — своеобразное окно в реактор, Валя подметила совершенно пра­ вильно. Процесс здесь идет закрытый, и без предварительного анализа лаборато­ рии не узнаешь, не определишь на глазок — хорошо ли прошла реакция и мож­ но ли подавать прозрачный жидкий лактам на кристаллизацию. И все-таки я в какой-то мере понимаю, почему просквозила в словах Вали легкая обида, и понимаю даже «обидчиков», которые против своего желания смот­ рят на лабораторию несколько свысока и, возможно, чуточку фамильярно ведут себя, получая отсюда готовые анализы. Дело в том, что в лаборатории работают девчата настолько молодые, настоль­ ко живые и веселые, что когда попадаешь в это девичье царство, занятое очень важной работой, но в то же время полное шуток, задора и колкостей, то — хо­ чешь того или нет — трудно удержаться, чтобы не подразнить их. А между тем девчата эти, самой старшей из которых двадцать четыре года, успели пройти суровую школу испытаний и получить хорошую закалку против каких бы то ни было трудностей. И озорная с виду, «любительница острых ощущений» — как говорят про нее подруги, потому что она купила недавно мотороллер и гоняет на нем с такой скоростью, что позавидует иной мотоциклист,— Нина Алексейцева, и уравнове­ шенная, неторопливая Таня Клейменова, которую поздравляли вчера с присвое­ нием ей звания ударника коммунистического труда, и Эльвира Большакова, ры- жеватенькая, с широко открытыми, с восторгом взирающими на мир глазами,— все они здесь с первого дня строительства. Каждая из них часами может расска­ зывать о тех днях, когда «ничегошеньки здесь еще не было и трава высоченная — заблудиться можно»; когда «натаскаешься за день так, что думаешь — ну, все, свалишься и не встанешь. А тут говорят — в Доме культуры танцы. Как не пойти! И ничего, усталость как рукой снимает»; когда «первые пробы такими были, что плакать хотелось. Ждали, ждали капролактама, а получилась какая-то ерунда». Все это теперь позади, и девчата с удивительной их возрасту серьезностью снимают пробы и делают анализы, открывая окно в тот самый реактор, с толсты- * ми стальными стенами, куда человеческий глаз заглянуть никак не может. И не только в реактор. Они открывают окно в заманчивые дали познания. Впрочем, это обстоятельство относится ко всем капролактамовцам. Я почти не встречал там человека, который не учился бы в школе, институте, техникуме или университете. И не обязательно на химико-технологическом факультете. Алла Го­ лубева, например, мечтает стать живописцем. Сейчас она готовится к экзаменам за первый курс Московского заочного университета изобразительных искусств, а Лиза Тихомирова — аппаратчица цеха лактама, делегат Всесоюзного совещания передовиков производства и ударников коммунистического труда — занимается в вечернем университете марксизма-ленинизма. ...Мы шли с заведующей лабораторией цеха гидрирования Диной Ивановной Анохиной, говорили об исследовательских работах, ведущихся совместно с Цент­ ральной заводской лабораторией, когда ее окликнул сначала паренек в замаслен­ ной куртке — по всей вероятности слесарь, потом девушка, потом пожилой мужчина. И каждый задавал один и тот же вопрос: — Дина Ивановна, новенькое есть что? Дина Ивановна улыбалась и отвечала: — Есть. Приходите.