Сибирские огни, 1964, №1

На минуту в комнату вошла тишина. Только слышно, как потрески­ вают свечи, оплывая, да за окном шелестит листьями одинокая осина. Окно раскрыто настежь, и за ним — черная, мягкая ночь... Галочкин вдруг почувствовал, что последний разговор затронул его, шевеЛьнул что-то в душе, и он, чего доброго, еще начнет сейчас говорить. Он опять закурил и молчаливо уставился под стол, в темноту, откуда под­ нимался дым от его папиросы. Отрывки разговора за столом долетали до него как бы невзначай, как, предположим, в набитом автобусе, когда хо­ чешь не хочешь, а все равно слышишь, что говорят соседи. Потом все з а ­ смеялись, и Тоня сказала: — Давайте споем... Сыграйте, Борис... что-нибудь веселое... — Ком-со-мольцы — доб-ро-воль-цы! — заорал Женька, и девчата вдруг разом подхватили песню; комната наполнилась плеском голосов вперемежку с гитарным звоном, с выкриками маленького Потапова. Пели хорошо, Галочкину понравилось. Его почему-то растревожила теперь и эта песня, он вернулся мыслен­ но к разговору о новой жизни, так как понимал, что именно для него, для Галочкина, здесь начинается новая жизнь: многое перевернулось в Миш­ киной душе за какую-то неделю, многое изменилось. А изменилось ли?.. Он стал припоминать события последних дней, и все пережитое н а ­ двинулось на него с такой жестокой яркостью, что Мишка невольно сце­ пил зубы и мотнул головой, будто отгонял от себя им же самим вызван­ ные картины. На самом деле он не отгонял их, а только просил подо­ ждать. Лучше обо всем э т о м Мишка подумает потом, когда останется один. Э т о было для него теперь самым дорогим, в э т о м был внезап­ но открывшийся смысл его, Мишкиной жизни, и нельзя, чтобы оно прихо­ дило, когда Мишка сидит за столом, уставленным бутылками, уже опу­ стевшими, когда вокруг говорят, перебивая друг друга, курят, смеются... Он взял с тарелки лимон и откусил вместе с кожурой. Опустив руку под стол, взглянул на часы: заполночь. Тогда Мишка поднял руку и посмотрел на часы открыто. — Ша! — сказал Борис и отложил гитару.— Спать... Пригнул голову к столу, пошарил рукой под кроватью. — Последняя! Личный энзэ... Сдвинули стаканы. Борис разлил почти не глядя. Поставил под стол бутылку и придирчиво смерил глазом — как разлил? Ровная полоска резала все стаканы. Сказал удовлетворенно: — Вот шов, а?.. — Каменщик? — встрепенулся Мишка.— Какой разряд? — Пятый... — Выходит, тезки!.. Борис подал Галочкину стакан: — Чего ж молчал-то? Значит, свои ребята?.. Под водой работать не приходилось? Мишка покачал головой. — О, интересная штука,— сказал Борис.— Легкий скафандр на тебе, раствор, конечно, особый. Кладешь, а кругом рыбы... Стоят неподвижно, глаза таращат. .. «Заливает»,— подумал Мишка. Спросил: — В порту? Борис кивнул. •— А сюда как?.. — С корешом поспорили. В одном переулке жили. Вот, говорит, не поедешь. Нет, говорю, поеду. Ну, слово за слово. Ударили по рукам. На пять водки. Вижу, далеко дело зашло. А потом подумал: а какого черта?