Сибирские огни, 1964, №1

тая язычки пламени, и на стенах сбоку шевелились и пластались одна на другую черные тени. Широкоплечий, чуть повыше Галочкина, парень в рубашке навыпуск —■смуглолицый, как показалось Мишке, или хорошо загорелый — по­ гасил фонарик. — Свое электричество... Мамаша сунула в чемодан.— И протянул Мишке руку.— Давай знакомиться, что ли... И прежде, чем он назвал себя, Галочкин увидел наколку: Борис. Из-за спины Бориса вынырнул парнишка с лихим хохолком на голове и кинул Мишке ладонь. Тот подал свою, но парнишка поморщился и от­ ступил на шаг. — Не так! Вот так надо! — и снова коротко швырнул Мишке рас­ крытую пятерню. Галочкин усмехнулся и тоже взмахнул рукой. — Пять! — закричал парнишка, а когда ладони их звонко шлепну­ лись, таинственно сообщил: — Стало десять! — Арифметику знаешь,— похвалил Мишка.— А зовут-то как, скажи все-таки?.. — Же-ка! — по слогам произнес парнишка, наклоняясь зачем-то к уху Галочкина, и Мишка подумал: успел подпить уже, факт. Потом он обошел остальных. Парни, они и есть парни, Мишка к ним не присматривался, зато на девчат не грех было обратить внимание — из Москвы всё же. Одна — са­ ма рыжая совсем, а брови черные-пречерные. Валентиной звать. Другая— курносенькая, с косичками, торчащими в разные стороны. Как школьница. Светланка, подружка Валентины. Обе страшненькие, хоть и одеты по- модному. А третья ничего. Лицо доброе и грустное чуть-чуть, серые глаза тоже добрые и серьезные, а каштановые волосы короткие и челочка на лбу чересчур фасонистая. Зря челочка-то. «Не личит»,— подумал Мишка. И запомнил имя — Тоня. Стол осторожно пододвинули к одной из кроватей, с другой стороны поставили еще кровать. - - Прошу занять места! — громко сказал Борис. — Согласно купленным билетам,— добавил Мишка и положил на стол рядом с бутылкой «Столичной» помятый трешник. Борис покачал головой. — Обижаешь! У нас сегодня куры не клюют... — Закон — тайга,— то ли в шутку, то ли всерьез сказал Мишка.— Иначе не буду пить... Сначала налили девчатам, а из парней первому — Галочкину. Куль­ тура!.. Выпили. Он пил и смотрел, как пьют остальные. Борис хорошо. Парнишка, который знает арифметику, поперхнулся и долго нюхал половинку красного помидора, густо посыпанную солью. Девчата морщились. Тоня пригубила стакан, передернула плечами и з а ­ кашлялась. Борис локтем подтолкнул Мишку: — Давай, давай закусывай. Остатки роскоши... Остатки не остатки, а роскошь — точно. Сардины, шпроты, дорогая, твердая даже на вид, колбаса, лимоны, яблоки. Чего твоя душа пожелает, — Э чего нам унывать? Веселись, как черти!.. У маленького Женьки глаза горят, рубашка расстегнута чуть не до пупа, чубчик взмок...