Сибирские огни, 1963, № 12

им командует женщина, а дай-ка волю... О, в мире столько соблазнов! Так говорила мама, когда соседки намекали на то, что отец мой в без­ раздельной ее власти... Нет, лыжи у Шахмурада не такие уж легкие, как казалось вначале... Если их снять и пойти пешком, будет гораздо быстрее. Но прогулка есть прогулка. Впереди два черных пятна. Что бы это могло быть? Бибигуль? Но обычно девочка ждет меня недалеко от дома. Подхожу ближе. Так и есть! В снегу сидит Бибигуль. На ней все тот же чапан с негнущимися рукавами. Девочка плачет. Шагах в пяти от нее — серая собака с взъерошенным загривком недружелюбно следит за ревой. — Ты чего плачешь? Бибигуль указывает рукавом на собаку и заливается пуще. — Пошла! — замахиваюсь я палкой. — Да пошла же! Ишь ты! Стоит и хоть бы что. Не плачь, мы сейчас с ней разделаемся! Я направляюсь к собаке, подняв обе палки. Противный пес не ше­ велится и смотрит так, что если бы не Бибигуль, то я предпочла бы убежать. Ага! Струсил! Отвел глаза, прыгнул в сторону и рысцой в степь. — Это не наша собака. Посмотри, она не побежала в аул. — Это каскыр, — сообщает Бибигуль. — Волк. Я оглядываюсь: вдали тает черная точка. Безобидная. Вероятно, Бибигуль что-то напутала. Откуда ей знать волков? Если говорить по правде, то лыжи у Шахмурада совсем никуда не годные. Хоть сейчас выбросить, хоть немного позже. Или я просто устала? — Никогда не ходи так далеко встречать меня, Бибигуль. Ты вон какая тяжелая. — Это не я, это чапан, — успокаивает девочка. — А без меня тебя съел бы волк. Когда же мы дойдем? — Смотри, Бибигуль: я снимаю лыжи и иду пешком. Ты тоже пой­ дешь пешком. На лыжах я покатаю тебя в другой раз. Мы бредем медленно. Лыжня Шахмурада безнадежно испорчена нашими следами. «А хорошо, если бы это был действительно волк,— думаю я. — Значит, я отогнала его и спасла Бибигуль. Хвастаться, ко­ нечно, не стоит, но просто самой приятно сознавать, что ты неплохой че­ ловек и вот даже совершил подвиг!». Наконец мы дома! Да уже совсем сыро! Оттепель! Ну, кто в такую погоду ходит на лыжах? У порога нас встречает чей-то грязный, оша­ левший от долгого сидения в сарае петух. Выбравшись на улицу, он гордо поглядывает по сторонам и, широко разинув клюв, горласто до ­ кладывает о своем открытии: «Ре-бя-та! Солнце при-гре-ло!» * * * Зина Корабельникова все-таки разыскала меня. Мама переслала мне ее письмо. Оказывается, Зина сейчас в Киеве, у сестры. Работает кассиром в аптеке и ждет, когда освободится вакансия на должность учителя. «Ты ведь знаешь, что педагогическая работа — мое призвание. Можешь, конечно, представить, как я изнываю в своей аптеке. Жду, жду, и неизвестно еще, сколько ждать. Но ехать на окраину... Мне ка­ жется, на это способны только такие, кому все равно, или не знаю уж кто...». Зина восторгается красотами Киева и в конце письма спрашива­ ет, нет ли в наших магазинах черных капроновых перчаток, в Киеве их невозможно достать. «Наверное, запоздало, но все-таки поздравляю те